Айнар задумался.
— Делать заводные игрушки. Безделушки на потеху детей, ну и некоторых родителей тоже.
— Меня с собой возьмешь?
Иванка взяла его за руку. Айнар хотел спросить: а где Зоэ, потом решил, что не стоит этого делать. За пределами тесного закоулка сновали люди, но в переулке с прилепленными друг к другу домами никого не было, только Курица крутилась под ногами. Иванка потянулась к нему, и Айнар, немного помедлив, прикоснулся губами сначала ко лбу, а потом она привстала на цыпочки, и он поцеловал ее.
Пылающий Шпиль горел над ними, словно солнце и луна разом, такой же незыблемый и вечный.
Айнар подумал, что это не имеет значения.
— Возьму, — потом сказал Айнар.
Она вздохнула.
— Ладно, пока надо вернуться к этим, — жест «палец у виска» Иванка переняла у него.
«Мне жаль, что мы ничего не смогли. Я не смог. Я хотел изменить мир, но только хуже запутался со всей этой магией, и теперь даже не знаю, жив ли, умираю, что будет дальше».
— Виктор говорил, что они собираются продолжить борьбу. Якобы, мы там немного расшатали Светочей. Как гнилые зубы в деснах, — Иванка скривилась. — Брехня, как по мне.
Курица подтвердила: «Гав!»
— Прости, — сказал Айнар. — Это я виноват.
— Нет уж, точно не ты. Тварь хотела тебя сожрать и подавилась.
«Ты повторяешь слова Зоэ. Или Виктора».
Айнар промолчал. Они шли, становилось холодно. Он обнимал ее. Они молчали.
Глава 26
В штаб-квартире Переменных, которая напоминала Айнару то ли заброшенный храм давно исчезнувшей религии, то ли просто грязный погреб, где хранили картошку, царило оживление. Сразу двое Переменных — широколицый парень, вроде бы бывший мельник, бросивший доходное дело ради зыбкого хлеба революции, и женщина лет сорока, лохматая, будто спросонья и с похмелья разом, поволокли их в большой неф. На условной «апсиде» — или просто возвышении, стояла девушка в темно-сером плаще с капюшоном. Рядом с ней Айнар заметил Зоэ и Виктора.
— А, вот и они, — Виктор поторопился, спрыгнул с «апсиды». Айнар послушно подошел ближе. Иванка и Курица обе держались поодаль, и зыркали почти одинаково неодобрительно.
Людей собралось немало, человек сорок. Поэтому когда женщина в плаще откинула капюшон сначала повисла пауза, а потом раздался свист и звон стали.
— Она из этих!
— Почему она здесь!?
Айнар обернулся: он ждал, что Иванка присоединится к этой негодующей толпе. Та молчала.
— Линнан эт Лан, — представилась девушка. Серебряная повязка на глазу не меняла цвета. Живой загорелся розовым, поспел до насыщенно-фиолетового и рассыпался лазурью.
— Она помогла нам, — произнес Айнар. Зоэ и Виктор довольно улыбнулись, причем одновременно.
— И теперь изгнана, — вздохнула Линнан. — Я пришла… попросить прощения.
Айнар сошел со «сцены»:
— Не у меня.
Тогда Линнан последовала за ним, остановилась возле Иванки и опустилась перед ней на колени:
— Прости меня.
Люди держали наготове ножи, топоры, пращи. Айнар заметил самодельную палицу-моргенштерн. Они переговаривались и собирались то ли повесить Светоча, то ли разорвать на куски. Виктор делал им жесты, понятные без всякого перевода: не лезьте, не мешайте, держитесь подальше.
— Что она знает? — подал голос мельник.
— Да, там как — кто-нибудь сдох среди этих? — добавила еще одна, совсем молоденькая, в пестром платье танцовщицы или проститутки.
Линнан не обращала на них внимания. Иванка сопела.
— Нет, — Иванка отодвинулась. — Прекрати вот это все. Ты все равно убила моих родных, так что можешь не изображать тут раскаяние святой Марианны. Но ты помогла выбраться, так что просто не разговаривай со мной, и я тебя не трону. Джоэль, да отодвинься ты, — они с Курицей нырнули в глубину небольшой толпы.
— Отвечая на ваш вопрос, — Линнан поднялась с невозмутимым видом. — Светочи будут делать вид, будто ничего не произошло. Но они знают — и о вас тоже, просто не считают серьезной угрозой. Не пока Цатхан правит мирами и самой магией, а теперь еще и с частью силы Гасителя, пускай и не полной.
— Тогда нам остается…
— Разойтись?
— Все бросить?
— Что делать?! — закричала «пьяница» и выбежала к Линнан. Айнар подумал: они привыкли молиться Светочам. Даже если ненавидят их.
— Вам пока — ничего. А мы, полагаю, пойдем к Гарат. Наверняка, у нее есть идеи. Виктор, вы с нами?
— Нет, — тот покачал головой. — Я останусь здесь.
— И я тоже, — добавила Зоэ. — Айнар будет создавать для нас чертежи. Мы продолжим менять мир изнутри.
«Они ничего не поняли? Они ведь сами могут стать Светочами, или…»
Зоэ приложила палец к губам. Линнан повторила ее жест. Айнар понял: слишком рано.
— Хорошо. Я оставлю. Но потом уйду. Неделя. Достаточно?
— Две, — принялся сходу торговаться Виктор. Он вздернул тонкий подбородок, и на миг Айнару почему-то захотелось врезать, сломать красивый нос, сделать что-нибудь настолько же деструктивное, как пожирание его собственных внутренностей дикими Искрами.
— Три дня.
— Ну началось, — прокомментировала Зоэ.
В результате они сошлись на десяти днях. К тому же Айнар должен был подписать чертежи так, чтобы работать по ним смог даже слепой, глухой и умственно отсталый.
Не так уж сложно.
Линнан приглушила свои «спецэффекты», как их мысленно называл Айнар. Единственный глаз все равно переливался, словно драгоценный камень — смарагдовым, сапфировым, аметистовым. Смотрелось неестественно.
«Надо ей будет рассказать про эффект зловещей долины».
Он предпочел отвернуться. Иванка подсела ближе и тоже демонстративно не-разглядывала Светоча.
Их выпустили из города, а возница, брат мельника из Переменных, почти не задавал вопросов. Они ему — тоже. Айнар попытался, правда, изобразить что-то вроде светской беседы, даже выяснил, что лохматого здоровяка, обсыпанного веснушками, как тесхенский пирог — перцем, зовут Гансом, что он тут вообще картофель возит, да-да, даже в Пылающий Шпиль покупают.
Иванку почему-то передернуло. Айнар задал еще несколько вопросов, ответил на пару малозначимых. Все замолчали. Ганс, по счастью, не таращился на Линнан.
— Мы провели там несколько месяцев, — сказала Иванка, когда они отъехали от Могро.
Айнар кивнул. «Там» — она не уточняла, но все поняли. «Там» время текло иначе.
Отъевшаяся Курица виляла хвостом на дне телеги. Поля красной пшеницы потемнели: их убрали, открылась застланная болотным дымом земля. Соляные испарения ядовиты, дышать ими не стоит. Почва отдыхала.
Они останавливались на дешевых постоялых дворах, совершенно одинаковых — приплюснутый домик, конюшня, непременный колодец с Искрой. Еще несколько маленьких, догоревших Искр-спичек.
Айнар заметил: Линнан «оживила» одну, заставила разгореться чуть сильнее. Они сидели за одним столом в углу, и она пожала плечами:
— Вроде… чаевых.
«Она проверяет силу».
На следующий день, и Айнар тоже это заметил, Иванка попробовала сделать то же самое. У нее не получилось. Неудивительно: ее же не учили быть Светочем.
— Дурацкая хрень, — ее Искра болталась недалеко от отхожего места, указывая путь к характерному деревянному домику. Айнар вышел вообще-то по делу, и деликатно кашлянул. Иванка взвилась:
— Ты!
Он пожал плечами:
— У тебя потом получится, если будешь упорна.
— Ой, да к тьманнику. Лучше ты меня своим штукам научишь. Не хочу я все равно быть колдуном, просто… в голове засело. Там, в лесу. У нас ведь получилось?
— И получится снова. Если захочешь.
Иванка нахмурилась еще сильнее, почесала красный комариный укус на щеке.
— Не хочу.
Той ночью она потом забралась к нему в кровать. Айнар собирался ее прогнать, но не решился. Было неловко.
Через неделю они доехали до развилки, где Ганс спрыгнул с козел, потер широкий лоб, вернул латанную шляпу на место и каким-то смущенным тоном сообщил: мол, дальше мне нельзя, туда вон налево лес будет, но вы уж извините…