«Вы спрашивали себя, почему здесь у книг ничуть нет страниц, и это довольно забавная история, связанная с тем, отчего я некогда покинул Желтый замок в самом его расцвете. Дело в том, что здешние монахи так увлеклись схоластическими спорами о бедности Господа, что в итоге сумели опровергнуть как внутренне противоречивые почти все фактологические утверждения о нашей вселенной, сведя все к единой максиме: от Древнего Мира осталось лишь имя, имена, что мы держим — пустые», — последнее изречение не назвавшийся уже буквально прокаркал, подобно нахохлившейся вороне, после чего надолго застыл в неподвижности и только потом, словно спохватившись, поспешил опустить с головы капюшон, позволив нам разглядеть его лицо — обветренную маску пожившего путешественника со слезящимися глазами и клочковатой бородой бродячего дервиша. Я буквально краем глаза успел заметить разочарование доктора. Ничего демонического, если подумать, с таким лицом начисто затеряешься в любой компании, где тебя никто не знает.
«А книги же зачем портить?» — проворчал Волонтир, ему отчаянно хотелось теперь поспорить с незнакомцем.
«Вот они и решили в скриптории не тратить время на переписывание тех цитат из древних кодексов и фолиантов, что уже были опровергнуты и объявлены ересью, и так в этом деле преуспели, что библиотека их с удивительной быстротой осталась без слов вовсе».
«Но если нечего стало переписывать, то и монахи не нужны!» — это уже я подал на матч.
«Верно, потому вы тут почти никого и не встретите. Я же ушел первым, еще до того, как они принялись вымарывать строки уже из оригиналов. Впрочем, вы, кажется, явились сюда не преданья старины глубокой обсуждать и не философские споры вести, к тому же, знаменитый на все болотные земли сыщик Штефан Холману и его верный спутник доктор Волонтир не стали бы проделывать столь долгий и опасный путь к Желтому замку только лишь затем, чтобы разгадать тайну зеркал старой пустой библиотеки».
Я в ответ учтиво поклонился незнакомцу, признавая его правоту и осведомленность, однако пустыми похвалами от меня не отделаться, князь заранее предупреждал меня, провожая в дорогу, что разговор мне предстоит не из простых.
«Будет ли глубокоуважаемый хозяин этой скромной кельи настолько любезен, чтобы сообщить нам любое имя, которым ему было бы удобно именоваться?»
«Зовите меня Родновер», — фигура, кажется, едва слышно при этом усмехнулась. «Он всегда именуется на букву Р», — сообщил нам при прощании, подмигивая, князь.
«Надолго ли господин Родновер вернулись под сень Желтого замка? И довольны ли вы общением с нынешним государем-амператором? Насколько я понимаю, когда вы покидали эти земли, он еще за папенькой чемоданы в уборную носил?» — тут доктор уже на меня поглядел как на умалишенного, но я знал, что делаю.
«Я предпочел бы с ним не встречаться вовсе».
«Разве? Мне сообщили, что последним, кто видел вас здесь при вашем поспешном отбытии, был именно государь-амператор», — я старался произносить это все ровным тоном, как бы невзначай, но наверняка для острого слуха нашего собеседника ничуть не укрылся мой внутренний трепет.
«Вам это так преподнесли? Впрочем, я догадываюсь, кто это был — князь Мирослав не рискнул бы бросить подобные обвинения мне в глаза, но через посредников — почему нет?»
Самоназванный так Родновер глядел перед собой, как бы сомневаясь, стоит ли продолжать. Но потом все-таки решился.
«Если бы князь был с вами полностью честен, он бы не забыл упомянуть, что при той прощальной встрече будущий государь-амператор сперва потребовал от меня не покидать замок, после же моего отказа попытался меня убить смертию, не своими, конечно, руками, не думайте, о чем князь Мирослав прекрасно осведомлен — разведка у него всегда была поставлена на широкую ногу».
Мы с доктором переглянулись, князь и правда нам ничего такого не говорил.
«Однако, вельможный Родновер, у князя, по всей видимости, были свои резоны предполагать, что если вы вернулись — спустя столько лет — под сень Желтого замка, значит, вас те давние обстоятельства больше не беспокоят, а потому вы вполне могли вновь возобновить контакты с государем-амператором, в конце концов, иначе зачем вам здесь быть?»
Тут хранитель библиотеки неожиданно громко, в голос рассмеялся. И это не выглядело артистическим гротеском, его будто и правда повеселило мое предположение.
«Холману, право, я все время забываю, что даже лучший сыщик на свете не способен догадаться о том, для чего ему банально не хватает фактологии! Так послушайте же, деталь, ускользнувшая даже от вашего пристального взгляда, состоит в том, что та давняя попытка убийства могла окончиться исключительным успехом одной из сторон — иначе мы бы до сих пор без устали подсылали бы друг к другу тайных агентов, но такой порядок непременно лишил бы меня сна, а мне нужен сон, как и всем смертным».