— Чайку, Андрей Петрович?
— С удовольствием.
Он молча прихлебывал из большой чашки крепкий чай, откусывая от куска сахара. Еще никогда он не пил такого вкусного, дарящего хорошее настроение чая!
— Андрей Петрович, — сказала Смолягина, — а я о вас сказала, что вы корреспондент газеты и книгу пишете о партизанском отряде…
— Почему?
— Да так… — Смолягина неловко потупилась и чуть слышно вымолвила: — Неудобно гостю сказать, что вы… Что подумает? Еще подумает, что не доверяю ему…
«А может, это и к лучшему? — подумал Андрей. — Зачем человека настраивать на другой лад? Приехал он в места, где когда-то воевал, встретил человека, спасшего ему жизнь, полон впечатлений, воспоминания нахлынули. Может, как раз в такой момент он и вспомнит какую-нибудь деталь, штрих, которого не хватает в деле о гибели отряда Смолягина».
— А где же они? — спросил Андрей, оглядывая горницу.
— На болота пошли. — Мария Степановна посмотрела на часы и негромко ахнула. — Господи, да уж три часа! Сей момент должны возвратиться… Вы уж не обессудьте, Андрей Петрович, обед ставить надо гостюшкам моим.
Последние слова Мария Степановна произнесла ласково, словно говорила о своих детях. Она неслышно поднялась со стула и принялась хлопотать около печи. Открыла заслонку, и по горнице пахнуло смолистым жаром и запахом кислых щей. Запах был такой смачный, что у Андрея невольно свело скулы, и он проглотил слюну. Мария Степановна, напевая, подхватила ухватом большой чугунок и вытащила его на край печи.
Андрей думал о том, что этот приезд, в сущности, совершенно чужого человека перевернул в жизни Марии Степановны Смолягиной все. Куда делась та тихая, скорбящая женщина, которую увидел он в первое свое посещение Ворожеек? Откуда появилась эта жизнерадостность, материнская забота?
— Идут… — вдруг сказала Мария Степановна, останавливаясь посреди избы. Она торопливо поправила платье и провела рукой по седым волосам. И тут же в сенях что-то загрохотало, раздался веселый смех, говор, дверь в избу распахнулась, и в комнату вошли четверо ребят лет четырнадцати и невысокий человек в пожелтевшем командирском полушубке и шапке-ушанке.
— Ребята, ребята, — укоризненно, но весело произнес он, — а кто ноги будет вытирать? Мария Степановна, хоть вы на моих орлов повлияйте: совсем от рук отбились…
Ребята смущенно переглянулись, выскочили в сени и через минуту вошли обратно, но уже без валенок, в одних носках. Мужчина тем временем не спеша снял полушубок и аккуратно повесил на гвоздь возле двери, сверху приспособил шапку и длинный, домашней вязки шарф. Пригладил редкие седые волосы и, достав из кармана пиджака пластмассовый футляр с очками, бережно водрузил их на нос.
Андрей с любопытством рассматривал гостя. Лицо круглое, со смешным вздернутым носом и крупными хрящеватыми ушами. Через лоб тянулась тонкая ниточка давно зажившего шрама, на переносице она пропадала и появлялась снова чуть ниже левого глаза, спускалась вниз по щеке и заканчивалась красноватым рубцом. Плечи сутуловатые, как у человека, проводящего много времени за столом. Старый синий костюм сидел на нем несколько мешковато, но чувствовалось, что владелец привык к нему и носит с удовольствием.
— Ну и погодка, — произнес он, потирая руки, и только тут взглянул на Андрея. — Здравствуйте…
— Это Андрей Петрович Кудряшов, — быстро сказала Смолягина, расставляя на столе тарелки, — из газеты… Помните, я вам рассказывала, Константин Павлович?
— Лозовой, — представился тот и крепко пожал руку Андрею, — учитель истории… Вот приехал с ребятишками своими посмотреть те места, где когда-то воевал… Вернее, не воевал, а горя хлебал. Вот если бы не Мария Степановна, не сидел бы сейчас за этим столом, а лежал бы где-нибудь возле Выселок… — Он замолчал и окинул взглядом притихших ребят. — Да, не каждый человек может так поступить, не каждый… А вы, Андрей Петрович, давно в газете?
— Недавно, — коротко ответил Андрей, — я был комсомольским работником до недавнего времени, писал, печатался.
— Что ж, писать, как говорится, дар божий. Успехов вам на этом поприще… Я слышал, будто вы хотите книгу писать о партизанах?
— Документальную повесть. Сейчас собираю материал, так вот и с Марией Степановной познакомился… И вас, Константин Павлович, буду просить помочь, если не откажете.
— Ну, помощник, положим, я плохой, а что знаю — все ваше… Ребята, помогите Марии Степановне, — негромко, но с силой сказал он. — В прошлом году, — снова повернулся Лозовой к Андрею, — мой класс занял первое место в Синельниковском районе по сбору металлолома. Нас премировали поездкой в Москву, мы подумали с комсомольским активом и решили поехать по местам партизанских боев… Что ни говорите, Андрей Петрович, — понизил голос Лозовой, — а надо нашим ребятам не только рассказывать о героизме, но и показывать, где это и как было. Я в этом глубоко убежден…