Тот молча кивнул и, повернувшись, распахнул калитку. Двор был совсем маленький, непохожий на просторные деревенские дворы. Слева от калитки стояла конура, около которой сучила лапами гончая, внимательно рассматривая незнакомого человека. Заметив ружье, она еле слышно взвизгнула, а хвост ее быстро-быстро заходил.
— Не балуй, Ласовка, — хмуро бросил Дорохов, — не пришло твое время… Вот ужо снег выпадет, и пойдем, не балуй.
Собака словно поняла: она печально посмотрела в глаза Андрею и, повернувшись, скользнула гибким телом в отверстие конуры. Кудряшов улыбнулся и перевел взгляд на отгороженный металлической сеткой клочок земли. Там бегали два щенка. Гончаки, маленькие, светло-коричневые, с подпалинами, пузатенькие, очевидно, только что поели. Они прыгали и, разевая пасти, пытались укусить друг друга.
— Сопливые еще, — пробормотал Дорохов теплым голосом. — Матку-то ихнюю охотник заезжий нечаянно пристрелил: за лиса принял, а их вот мне дали. С глистами были, думал, что не выживут… Цитварным семенем старуха моя выхаживала. Оклемались. Ишь балуют… Намедни слышу свару во дворе. Выглянул, а они, паршивцы, выбрались из-за изгороди и подсадных по двору гоняют…
Андрей и Дорохов молча вошли в избу. Василий Егорович сел на лавку и, не глядя на Кудряшова, промолвил:
— Мать, как там самовар-то? Охотник пришел, надоть бы с дороги чайком побаловать…
Из-за фанерной перегородки, которая отделяла крохотную кухню от комнаты, вышла маленькая сгорбленная женщина, одетая в ватную безрукавку и серую до пят юбку. Она с достоинством поклонилась и сказала:
— Здравствуйте, мил человек. Сейчас чайком побалую.
Андрей расстегнул карман гимнастерки и, вытащив охотничий билет, передал Дорохову.
— Путевка в билете, Василий Егорович.
Дорохов не спеша нацепил на нос старенькие очки и старательно прочитал написанное. Аккуратно сложил путевку и сунул в карман. Билет протянул обратно.
— Значитца, ружьишком балуетесь, Андрей Петрович, — с непонятной интонацией произнес Дорохов, — дело серьезное, ружьишко-то… Что ж, бог в помощь.
Андрей не ответил, спрятал охотничий билет. Огляделся. Заметив на стене несколько фотографий, встал и подошел поближе.
— С Ласовкой зайцев брали, Василий Егорович? — спросил он, рассматривая снимки.
— С ней, шельмой, — довольно сказал Дорохов, закуривая папиросу. — Справно работает по зайцам, верхним чутьем ведет, только успевай оглядываться. Я сам-то не ходок, места покажу и домой иду, а охотники ее работой довольны… Варвара, самовар готов, неси его, а то гостю пора уж и чайку испить.
— Несу, Василий, — женщина вынесла из кухоньки поющий самовар и поставила на медный поднос. Она успела переодеться. Дешевая бумажная кофта и накрахмаленный ситцевый платок делали ее моложе. Она не спеша достала из фанерного платяного шкафа три чашки с блюдцами, чайные ложки, нож с выщербленной костяной ручкой, потом достала баночку с темным липовым медом.
— Отведайте медку, — чуть нараспев произнесла она, — летом Василий, почитай, с ведро меду накачал… Душистый…
— Спасибо, — Андрей достал из рюкзака коробку конфет, — а это вам, Варвара… простите, не знаю, как по отчеству.
— Михеевна, — женщина улыбнулась, — вы кушайте, кушайте…
Чай пили долго. Андрей, привыкший все делать быстро, сначала никак не мог приноровиться к неторопливому темпу: он быстро выпивал свою чашку и деликатно ставил на стол. Варвара Михеевна тут же ее наполняла и пододвигала Андрею. Делала она это не торопясь. Ставила чашку на поднос и плескала заварки из маленького чайника, потом подставляла ее под блестящий краник самовара. В чашку лилась тонкая струйка кипятка, от которой поднималось вверх облачко пара.
От нескольких выпитых чашек чая Андрею стало жарко, потянуло на сон, и он несколько раз повел плечами, стараясь разогнать сонливость. Варвара Михеевна, выпив чай, ушла на кухню готовить еду собакам, Дорохов, разомлевший и покрасневший, откинулся на лавке к стене и закурил.
— На вечернюю зорьку пойдете, Андрей Петрович? — вдруг спросил он и тут же продолжил: — Али вы по другому делу приехали?
— Обязательно пойду, — ответил Андрей, словно не расслышав конец фразы. — Посижу немного и двинусь…
— Я с вами… Сперва места покажу, где вставать надо. Вечерком выводки с большой воды на болота в садки летят. А вы чего без собаки, Андрей Петрович?
— Да никак не заведу, — Андрей сокрушенно покачал головой, взглянул на часы и встал. Надел куртку, опоясался патронташем, взглянул на Дорохова. — Тронемся, Василий Егорович?