— Я?! На службу?! Милорд, я вызову вас на дуэль!
Хохоча, Нина вытащила Йорга за руку из лифта и распахнула дверь чуть левее по коридору третьего этажа.
Немного удивляясь, Детеринг вошел в какое-то огромное помещение, залитое блекло-фиолетовым светом потолочных плафонов. Справа и слева от него на мощных металлических рамах стояли аквариумы, огромные, уходящие чуть не под потолок. В мутноватой воде шевелились обитатели прибрежных вод: как понял Йорг, разводили тут исключительно моллюсков. Когда Нина, продолжая держать его за руку, свернула налево, из-за стекла ближайшего аквариума на Детеринга вдруг посмотрел круглый серый глаз, исполненный такой иерусалимской печали, что Йорг вздрогнул от ужаса.
— Э-ээ, кто это? — спросил он.
— А-аа, не обращай внимания, — Нина остановилась, стукнула по стеклу костяшками пальцев, и Детеринг увидел небольшое сизое тело с короткими лапками и пулевидной головой, оснащенной чем-то вроде кроличьих ушей. — Это Серафим. Он тут единственный позвоночный и ужасный попрошайка. Впрочем, кроме позвоночного столба, у него ничего и нет, так что он все равно моллюск.
— Бедняга, — заморгал Детеринг. — Слушай, а можно я его у вас куплю?
— Он не съедобен, дорогой.
— Господи, какие вы тут все садисты, господа биологи! Я его хотел на волю выпустить, в океан. Ты посмотри на него...
— Я прекрасно знаю, что он похож на кота. Вот только в море ему нельзя. Он ручной, на нем нейрофизиологи опыты ставят.
— Mio dio...
За поворотом стали слышны голоса и громкий женский смех. Нина провела Йорга между лишенной окон стеной и аквариумами, снова повернула налево, потом толкнула белую дверь. В большой комнате, уставленной какой-то аппаратурой, за столом сидели две одинаково пухленькие невысокие девушки в платьях, состоящих по случаю жары только из ленточек, и парень лет тридцати с волосами до плеч и аккуратными бакенбардами.
— Доктор Маат, — представила его Нина, — начальник лаборатории и вообще звезда в морской биологии.
— Да ладно, Морячка, — заулыбался тот, вставая. — Лучше просто Билл, без лишних церемоний.
На его широком предплечье Йорг увидел орла, держащего в когтях красный крест — довольно типичную татуировку десантного медика, — и понимающе наклонил голову.
— Йорг Детеринг, — представился он. — И тоже без церемоний, пожалуйста.
Аспирантки, назвавшиеся Кэти и Диной, тут же налили ему чашку странного белесого чая, от которого по всей комнате шел сладкий медовый аромат Йорг с некоторым удивлением принюхался, глотнул и ощутил райское блаженство. Такого чая ему пробовать не доводилось.
— Это привозной? — спросил он. — Или такое чудо можно купить у нас?
— Не-ет, — замотала головой Дина, — чай привез мой дядя, он летает штурманом на небольшом карго. Такой чай выращивают где-то в горах, его мало, так что Кассия весь урожай оставляет себе.
— Жаль, — вздохнул Йорг. — Я бы не отказался...
Он с интересом осмотрелся по сторонам: белые лабораторные столы, кресла и стойки с какой-то непонятной для него техникой. Возле широкого окна стоял шкаф со стеклянными дверцами, за которыми виднелись поддоны, полные колб, колбочек и каких-то полупрозрачных чашек.
— Богато у вас тут, — хмыкнул Детеринг. — Университет платит?
— Не только. — Маат развел руками и хитро улыбнулся: — У нас несколько долгосрочных договоров, занимаемся всякой ерундой для пищевой промышленности. Мы общинное предприятие, берём в полтора раза меньше частных лабораторий.
— И частники не возмущаются?
— Им неинтересно заниматься мелочами, типа сертификации нового синт-белка или красителя. А мы готовим полный пакет документов за два-три дня: это если по вечерам работать. К тому же, видите ли... — учёный немного замялся, университетская печать всегда вызывает доверие. Нас, если можно так выразиться, считают представителями «большой» науки, в отличие от частников, хотя те, к сожалению, оснащены куда богаче.
— Обычная картина, — кивнул Йорг. — Но все эти комплексы тоже стоят приличных денег, я думаю? «Кармин», «Селеста»... — прочитал он на стойках. — Что это за «Селеста» такая?
— Лабораторный комбайн, — пожал плечами доктор Маат. — Не самая мощная модель, к сожалению, но нам пока хватает. Молекулярным синтезом мы не занимаемся, так что «верхушки» из этого ряда нашей лаборатории ни к чему. Это — «двухсотка», а есть еще модели 300 и даже 400.