М.Л. А вы не считаете, что всякие религиозные организации: иудейские, православные и другие, — противятся этому?
А.П. Нет, не считаю. Я думаю, что эти конфессиональные структуры сами больны, сами чувствуют необходимость внутренней интеграции, поэтому они не являются всесильными. Но над ними тоже витает одна и та же лазурь, и в этой одной лазури существует одно начало, которое и им самим дает жизнь, и их самих объясняет. Поэтому на механическом человеческом уровне, может быть, происходит межконфессиональная рознь: между иудеями и мусульманами, и русскими. Но мы всё-таки живем вместе, и мы жили вместе, значит, существует интеграл, который заставляет нас быть вместе и на общечеловеческом уровне. Для меня лично эта лазурь подобна той, что сияет на рублёвской троице.
У меня большое количество друзей-мусульман, меньшее количество (может, это грех) иудеев, несколько буддистов, но отношения абсолютно братские. И если суждено уцелеть России, а ей не то что суждено уцелеть, она пребудет вовеки, и если суждено уцелеть миру, а мир, каким бы тяжелым и страшным ни был бы в эти дни, он уцелеет, сбросит с себя эту кожу, и змея мира оденет на себя новую сверкающую серебряную и золотую чешую, всё это будет делаться именно так, как вы говорите, — на принципах единства и братства. Технология — это отдельный разговор.
М.Л. Александр Андреевич, вы лучше меня во много раз знаете роль СМИ. Как вы считаете, возможно ли через них начать хоть какую-то обработку (если можно сказать грубо так), населения, то есть делать его добрее, выявить в нём доброе начало и скрыть немножко злое? Ведь сегодня всё наоборот.
А.П. Если нам суждено объединиться, то в том числе и через СМИ. По существу, все великие учения, которые проповедовали добро и спасение, зарождались, протекали и побеждали в условиях страшной тьмы. Гонения, которые были на пророков древности, во много раз превосходят те, которые сегодня испытывает на себе добрый человек. Тем не менее, эти учения побеждали.
В молодости геологом я провёл ночь в верховьях Енисея, и видел, как рассвет случается, как встаёт солнце. И как свет солнца проникает в холодный камень горы. И как это медленное проникновение света в камень вызывает звуки: гора начинает сначала стонать, потом урчать, а потом петь песнопения. Я думаю, так и идеи просачиваются в человеческое сознание не только через газету, не только через амвон — проповедь, они просачиваются тысячами самых разных способов, через ионосферы просачиваются. И через поры человеческих знаний они разносятся таинственными путями, как таинственна наша с вами встреча, Михаил.
М.Л. У вас есть газета, причём такая известная и уважаемая, которая может сделать так много населению, воспитать его. Вы не считаете, что можно уже начать делать людей более добрыми, независимо ни от чего, просто поднимать их к доброте? Показать, что сегодня в нашем мире по-другому нельзя. Ведь если кризис глобальный, Природа показывает нам, что мы сегодня интегрально соединены. Наш эгоизм достиг максимума. Сейчас мы только начинаем сближаться друг с другом, а наша внутренняя ненависть нас раздирает, отдаляет. Если это в семье происходит, то люди просто разводятся. А куда нам деваться, это же угрожающее состояние?
А.П. Я думаю, что любовь и доброта — это дар, его нельзя воспитать. Можно воспитать правила приличия, которые позволяют человеку в обществе не делать зла, не делать скверных вещей. Но ненавидящего, безумного человека через воспитание не сделаешь любящим. Это вопрос преображения. Человечество должно преобразиться. А пути к преображению ведутся через проповедь и через воспитание, через личный пример. Но повторяю, всё-таки, преображение — это явление чудесное, преображение само по себе является чудом, и оно происходит моментально. Синергетика — это моментальная реализация того, что копилось тысячелетиями. И это преображение человечества, мне кажется, произойдёт через синергетический эффект, когда в одну секунду всё станет другим. У вас есть жена?
М.Л. Да, и дети, и внуки.
А.П. Вы помните, что такое любовь? Вы помните, как в вас зародилось это чувство?