– О, нет, – возразил орк с необычайной деликатностью. – Это правда. Это то, что испытали Газкулл.
– Потому что Газкулл так сказал, да? – спросила Кассия, поскольку даже ее доверие иссякало.
– Потому что Макари все это видел, – поправил Кусач, как они предположили, мистическим тоном.
– Но он только что сказал... – начала Фалкс, когда и Кассия, и Хендриксен одновременно возразили о противоречии.
– Это... сложно, – настаивал Кусач, вскинув руки тыльной стороной ладоней вперед, успокаивая их, в очередной нескладной попытке копировать человеческие жесты. – Но этому дадут объяснение, если вы будете терпеливы.
Хендриксен сжал губы, дабы сдержать тираду, и посмотрел на Фалкс в поисках руководства. При всей своей горячности, он все же порой умудрялся вспоминать, кто начальник.
– Меня просит о терпении представитель самой безрассудной расы, известной человечеству, – пробормотала она, по большей части для себя, посмотрев вниз, на свои ботинки, чтобы успокоится. «Какое это замечательное новшество». – Хорошо, орк. У нас, в конце концов, достаточно времени. Но твое обещание объясниться принято к сведению – не испытывай мою снисходительность слишком долго, выполняя его.
По ее кивку, рассказ узника продолжился. Но вскоре историю вновь прервали. Гретчин заявил, что орк прошел две сотни миль по пустошам прежде, чем добрался до чего-то похожего на цивилизацию в месте под названием Ржавошип. По-видимому, он не только все дорогу удерживал в целости свой раскроенный череп, но и останавливался, чтобы подраться не менее, чем с тремя яростными животными по пути. Для брата Хендриксена это было слишком.
– Орки крепкие, – сказал он, ткнув пальцем в ладонь для убедительности. – С этим я согласен. Но я кое-что знаю о победах над дикими животными в глуши, с зимы, когда я принял Дух Волка...
Фалкс, конечно, тоже знала о зверях из глуши, учитывая, как часто Хендриксен находил повод рассказать о своих вступительных испытаниях. Когда Кассия повела глазами и вызвала перед мысленным взором Фалкс призрачный образ тонкой черточки, наносимой на стену, уже испещренной сотнями подобных, удержаться от смешка было сложно. И конечно же, Хендриксен продолжил хвастаться путем, проложенным благодаря серии убийств животных, дополняя это преувеличенным подражанием каждому смертельному удару, под безучастным взглядом пустых красных глаз Кусача.
– И таким свершением, – заключил он, подытоживая пожиманием плечами, – не может похвалиться создание, которому оторвало половину головы.
Узник ощерился, когда ему передали сильно сокращенную версию аргумента Хендриксена, и, отвечая, подался вперед, насмешливо глядя на космического десантника.
– Если только ты не орк, которые станут Газкуллом Маг Урук Тракой, – перевел Кусач, потом принял хитрый вид, будто не был уверен, переводить ли остальную часть речи заключенного. – Макари также упомянул о... хммм... долговечности Космических Волков, что я... не до конца расслышал.
Хендриксен напрягся, несмотря на попытки Кусача в дипло-манцию, его глаза побледнели и ожесточились, будто их было видно через лед. Но Кассия заговорила до того, как его ярость могла кристаллизоваться еще больше.
– Я слышала другую историю. Она ходила по траншеям на Каркемише, хотя я не знаю, откуда она взялась. В этой версии говорилось, что когда Газкулла подстрелили, его утащила одна из его же толп. Они слышали, что какой-то ненормальный орочий доктор платит хорошие деньги за серьезные травмы, так что они протащили его по пустошам и продали ему за несколько пригоршней патронов. Как по мне, звучит правдоподобнее.
– Это правда? – вяло спросила Кусача Фалкс, и орк поднял лапу, пока совещался с узником.
– Да, – просто начал он.
– Так, значит, Макари солгал?
– Нет, – сказал Кусач.
– Хватит загадок! – зарычал Хендриксен, чье терпение растянули до предела. – Правдива первая история или вторая?
Грот сделал простой жест, заработав возмущенный взгляд Кусача, и орк заговорил с чем-то, похожим на стыд.
– Да? – ответил он, и Фалкс сделала глубокий, успокаивающий вдох.
Прошел почти час прежде, чем ситуация разрешилась, и даже тогда это был скорее удобный повод избежать головной боли, вызванной у всех спором, чем настоящее решение. Насколько можно было понять, разум оркоидов оказался способным поверить в несколько объективных истин сразу. В самом деле, они умудрялись держать в здравом размышлении несколько полностью противоречащих фактов и не испытывать при этом ни малейшего умственного дискомфорта.