– Пусть Макари расскажет о последних днях Урка, и что в это время делал Газкулл. А потом, – добавила Фалкс, когда Хендриксен вскинул руки, будто возмутился нечестным решением в бойцовском поединке, – ты напомнишь ему, чтобы объяснил отсутствие шрамов от ожогов.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ГАЗКУЛЛ КОЕ-ЧТО ТЕРЯЕТ
Наложенный Газкуллом мир держался, а вот настроение – нет. Ко второму циклу последней вечной зимы Урка, день длился всего пару часов, и грязь на улицах Ржавошипа едва ли когда-то оттаивала. Но не только лед был в новинку. Со дня, когда Пророк устроил взбучку мозгов, три года назад, лагерь очень сильно изменился. К тому моменту это был единственный город на планете – растущая мешанина фабрик и литейных цехов, вмещавших больше орков, чем можно представить. Со всех сторон горизонт мерцал алым пламенем, и между тонких струй дыма от печей, виднелись суровые и яркие звезды, поскольку облака давным-давно замерзли.
Как-то ночью (ночь была всегда, но вы поняли) Газкулл привел свой совьет клановых боссов на балкон форта босса. И хотя он не сказал для чего, достаточно было одного взгляда на улицу внизу, чтобы стало ясно. В свете факелов текла река орков, несших мешки с мусором для костров и тянувших тележки с только что сделанными патронами. Но они были измотаны. Их уставшие, черные от сажи лица мрачно поднимались к их Пророку, и, смотря вместе с боссами кланов, я понял, в каком состоянии они находились.
В новинку были ожоги. К счастью, радиация для орков вполне сносна, учитывая, что большинство меков считало экранирование реакторов скучным занятием. Но есть предел. И когда вокруг теплых кузниц места под гамаки не осталось, рабочие толпы начали спать в больших вонючих сугробах рядом с ядерными реакторами новых громадных танков. У них появились наросты, волдыри и все такое, но они решили, что это лучше, чем замерзнуть в ледышку.
А там, где на коже не было ожогов, она туго натягивалась на громадах их челюстей. Некоторые из них были тощими, как гроты. Последний урожай грибов собрали несколько месяцев назад, когда замерзли даже пещеры под городом, а остатки поголовья съедобных сквигов перемололи вскоре после этого. Дальше мясники перешли на снотлингов. И теперь, заметив, как мало на улице гротов, я понял, что снотлинги тоже кончились. Но это было нормально. Так и должно быть, нравится это нам, или нет. Боги создали нас, чтобы поддерживать жизнь орков, даже если это означает оказаться у них в брюхе. Когда дела пойдут лучше, мы довольно скоро вернемся.
И в этом море грязных, обожженных, отощавших лиц я заметил еще кое-что: веру, что все как-нибудь образуется. Орки всегда понимают, когда лидер больше не достоин, чтобы за ним следовать, а этого с Газкуллом не случилось.
Пока что.
Но в таких условиях, до подобного было недолго, и босс это знал. Хоть он и говорил с богами, он понимал, что сам богом не является. Орки Ржавошипа были близки к надлому. И если Газкулл хочет, чтобы они продолжали, ему нужно это заслужить. Едва я начал гадать, как он с этим разберется, первая из его наплечных пластин со звоном упала на балкон.
Под взглядами лагеря, Газкулл молча снял всю броню, каждая часть которой падала на сталь, как булыжник. Он стащил шкуры, дав им упасть на замерзшую улицу. И тут, когда холод удерживала снаружи лишь его кожа, он шагнул прямо к краю и заговорил тем голосом, о котором я вам рассказывал. Большим, как космос, при этом совершенно не кричащим.
– Одна неделя, – произнес он. – Еще одна неделя, и боги проложат для нас мост к звездам. Смерть звезды – лишь сообщение от богов, что мы почти закончили. Но мы не закончили. И пока это так, вы будете работать. Работать вдвое усерднее. Сожжете все, что осталось. Переплавите каждый кусок металла. Запасете каждую каплю масла. И летающие машины, которые я приказал сделать? Ракеты? Подготовьте их. Они нам понадобятся. Одна неделя, – пророк долго держал поднятым один палец. Затем подался вперед и склонил голову.
– Пока боги не вознаградят нас за работу, я не сойду с этого места. Не буду есть. Не буду пить. Не буду дышать, когда мне не будет это нужно. Пока боги не заговорят. И если выдержу я, то выдержите и вы. Поняли?
Последняя его речь была хороша. Но это... это было что-то другое. Толпа создала шум, который, казалось, не могла произвести кучка изможденных поганцев, и он расходился и расходился, распространяясь по лагеру, пока не зазвучал со всех сторон до горизонта. Вскоре, в тысячах длин клыка орки, надрывая легкие, ревели, не зная, почему делают это. Разве что сосед начал первым. Потом закипела работа.