Но обрушившаяся крыша столь же крепко отрезала тебя от хозяина. Ты шел за ним попятам, когда взрыв отбросил тебя. Ты понял, что это граната, когда в плоть впилась шрапнель. И за ударной волной пришли мои братья, с глотками, распаленными боевыми кличами древних гор.
Ты убежал от их наступления, опрометью бросившись, чтобы скрыться в дыму. С тех пор ты полз меж тел, пытаясь отыскать путь обратно к своему Пророку через лабиринт резни. Пока что каждый извилистый путь упирался в тупик, заставляя возвращаться назад, и ты все больше беспокоишься из-за рева Пророка, доносящегося от дуэли в сердце громадной постройки.
Но теперь ты нашел путь к воссоединению с ним. Упавшая колонна раздавила и орков, и сынов Русса, и, по крайне мере пока, твоя дорога вперед чиста. Провизжав богохульство, что сам называешь молитвой, ты тонкими конечностями поднимаешь знамя и бросаешься через пустошь разбитого камня. Шлеп-клац-шлеп-клац; твои босые когтистые ноги топают по кладке, пока ты бежишь через руины к погребальному плачу рыка Пророка.
Ты не знаешь, какую помощь собираешься ему дать, только, что должен быть с ним по воле ваших богов. Потому ты пробираешься через дым, клубящийся, как ужас в твоей голове, и бежишь дальше. Ты перепрыгиваешь через конечности, выдающиеся из завалов; ты сжимаешься и приседаешь, когда по обе стороны твоего пути падает еще больше обломков.
Ни камень, ни пули не достигают твоей плоти, и вскоре ты достигаешь стены мусора, сформировавшей арену в сердце собора. Зелень поет в твоих венах, когда ты замечаешь щель в стене. Рука святого подпирает камень размером с мастодонта – или, думаешь ты, сквиггота – оставив пролом слишком узкий, чтобы прошел орк или человек, но достаточно широкий для такого, как ты.
Знамя не пролезет, поэтому ты оставляешь его и заползаешь в щель на локтях. Ярость хозяина бушует впереди, едва не оглушая тебя в узком пространстве пролома, и осколки камня оставляют на твоих конечностях глубокие порезы, пока ты торопишься добраться до него. Стены все больше сближаются, но вся их тяжесть – ничто, в сравнении с сужающимся окном твоей судьбы.
Ты добираешься до конца прохода, и у тебя перехватывает дух: зверь, намеревающийся сделать сами звезды зеленым, обрамленный рваной рамкой каменных глыб на краю барьера.
Газкулл Маг Урук Трака стоит на приподнятом настиле алтаря собора, возвышаясь над все еще стоящими в окружающей разрухе статуями. И когда смерть пустотного корабля далеко наверху отбрасывает покров зеленого плазменного света на его громадный силуэт, он откидывает голову и ревет с священном триумфе.
Но там есть и второй гигант, шагающий по широкой дуге вне досягаемости твоего владыки и хозяина. Это Рагнар Черная Грива, и он держит реликтовый Морозный Клык с мастерством веков – хотя тебе это не известно. Ты лишь замечаешь, что он размахивает цепной пилой небывалых размеров.
Волчий Лорд крадется к добыче, потому ты замечаешь, как от его ног расходится рябь, и боишься, что это кровь твоего хозяина. Но потом ты видишь: гидравлические подачи его брони разрезали одну за одной, отчего возвышение превратилось в грязное озеро.
Впрочем, это тебя мало успокаивает. Ты вспоминаешь, как очень давно Пророк убил вождя Дрегмека, когда орк крупнее стал уязвим из-за медленного разрушения доспехов. Громадное боевое облачение, которое носит твой владыка, – скорее здание, нежели броня. Ты не можешь вообразить их вес, и теперь опасаешься, что судьба Дрегмека настигла и его палача.
Но Газкулл не Дрегмек. Пророк натягивает губы над клыками длиной с твою руку и, голосом густым и черным, как пролитая гидравлическая жидкость у его ног, он дразнит Черную Гриву на языке людей.
– Закончи это.
Это приказ к завершению, но орк, говорящий с богами, кажется, скорее, нетерпеливым в ожидании начала чего-то. Как бы то ни было, Волчий Лорд оказывает услугу. Решив, что его враг обездвижен, он взбегает по ступеням на краю возвышения, отталкивается от обрубленной статуи мученика и по высокой дуге прыгает к противнику.
Газкулл атакует. То, что он двигается под таким весом стали, невообразимо. Но то, что двигается с такой скоростью, непостижимо. Для тебя это чудо. Когда громада его тела подается вперед, он ставит могучий железный ботинок на алтарь Самого Императора и тоже прыгает.