— Хрусть да треск! — орёт он возмущённо. — Граф, я ни при чём! Это самый тяжёлый бой в моей жизни! Я их едва касаюсь — а они уже валятся, как дохлые мыши!
— Не оправдывайся, Одиннадцатипалый, — я остаюсь непреклонным. — Старайся лучше. Вот взгляни на Галадриэль — фехтует, пыхтя, будто на последнем издыхании. Ты тоже пыхти.
Финрод и Галадриэль — вообще прирождённые актёры. Окружённые врагами, два альва сражаются спина к спине, с каждым ударом всё медленнее, в глазах — отчаяние. А между делом ещё и обмениваются репликами вроде: «Я тебя не забуду» и «Если это наши последние минуты — я счастлива, что провожу их с тобой». В общем, если наш план и сработает — то точно благодаря этой парочке.
— Молодец, Галадриэль, — посылаю обоим ободряющие слова. — Финрод, и ты тоже! так держать!
Альва краснеет от удовольствия, театрально откидывает за плечо длинные золотые локоны:
— Стараюсь, Ваше Величество!
Между тем я, оставаясь в тылу, послеживаю за сидящими в засаде херувимами. И, кстати, потихоньку крылатые иномиряне стали продвигаться к нам. Ну, значит, не зря мучаемся.
Что ж, надо подогреть интерес публики, пока Ледзор с Бером все не запороли. Эти двое косят филиппинцев из рук вон плохо, вернее слишком хорошо.
Я резко выхожу из укрытия — прямо в самую гущу сражения. Альвы удивлённо замирают, Ледзор приподнимает бровь, а я скидываю с себя защиту. Обесточиваю накопитель, сбрасываю доспех — из резерва уходит энергия. Всё. Пустой, как бутылка после праздника.
Падаю на колени, делаю вид, что силы покинули меня. Что выгорел.
Филиппинцы это видят и моментально кидаются ко мне. Сразу трое солдат вонзают в меня копья. Я едва успеваю повернуться так, чтобы острые наконечники протыкали лишь бедра и плечи, не задевая жизненноважных органов.
Играю свою роль до конца — кровь хлещет, тело дёргается.
Зела кричит — отчаянно, надрывно:
— О нет! Мой король!
Воительница сносит кислотной волной троих филиппинцев, бросается ко мне, и, сбросив доспех, крепко прижимает к себе — прямо к почти обнажённой груди.
Бер рядом бурчит ревниво:
— Ну ты это… не переигрывай, Зель…
— Ах, вот как надо! Хрусть да треск! — орёт Ледзор на всё поле битвы и с яростью бросается вперёд. За ним альвы срывают строй и летят в бой. Разрубив ещё с десяток филиппинцев, Ледзор падает на одно колено — весь в чужой крови. Но постороннему глазу не разобрать, что это вовсе не его раны.
Результат не заставляет себя ждать.
С неба, сверкая крыльями в отблесках огня и кислотных всполохов, спускаются херувимы. Один за другим — клином. Впереди всех — Бульзывал, приземляется с радостным воплем:
— Ха-ха! Филинов! Ты ранен⁈ Какая печаль!
Зела тут же встаёт и отступает, давая ему дорогу. Херувим подходит, заносит меч, склоняется — остриё почти касается моей шеи.
— Ты же не получишь крыло Ангела, если убьёшь меня… — едва слышно прохрипел я, с трудом подняв взгляд.
Золоченый шлем качнулся в сторону.
— Да ну и ладно, — и замахивается.
Ловлю клинок резко выстрелившей вверх рукой. Металл стонет в пальцах, и дернув клинок я отбираю меч из золоченой рукавицы и вскочив перехватываю за рукоять.
— Неплохой резак, — хмыкаю, направляя острие на кирасу херувима.
— Ты притворялся⁈ — восклицает Бульзывал, отшатываясь. — Но как⁈ Я видел — ты был пуст! Энергии было ноль!
— Тебя обвести вокруг пальца — раз плюнуть, — улыбаюсь.
Фишка вот в чём: пусть «золочёный» и умеет видеть энергию, но когда я обесточил себя, он принял это за чистую монету. А всё потому, что мои энергопластыри — невидимы для его восприятия. Чтобы сканер их засёк, энергию в них нужно «переварить», запустить в тело. А пока они просто прилеплены — это как батарейка в упаковке. Не мигает, не светится. Но стоит включить…
Бульзывал ждет замаха клинока, но я просто швыряю в него псионический импульс. Концентрированная псионика отбрасывает Бульзывала назад. Он катится по земле, гремит доспехами.
Его соратники уже взмывают в небо. Бульзывал тоже подскакивает, и голос срывается на визг:
— Улетаем! Это ловушка! Русский нас подло обманул!
Ну ничего себе! Чья бы корова мычала. Сами сидели в засаде, выжидали, когда мы ослабнем, а я, значит, сразу рыжий и бесчестный!
Херувимы устремляются в небо, а вслед за ними взмывают магические техники альвов и Ледзора. Потоки света, вихри кислоты, тонкие лезвия ветра и ледяной град — настоящее ассорти стихий.
Пернатые в шоке, но срабатывают боевые рефлексы — они активируют артефакты. Вспышки силовых полей вспыхивают вокруг них, на мгновение всё заливается ослепительным белым светом.