— Ну, тогда ладно, — протягивает он с видом человека, которому абсолютно всё равно, кто у власти, лишь бы свет не отключали и рис не дорожал.
— Начнём с простого, — продолжаю я. — Мои инспекции проверят ваши школы и больницы на соответствие санитарным нормам. Где не дотягиваете — включим в план реконструкции.
Староста почесал затылок, искренне недоумевая:
— А зачем это всё? Школы, больницы — зачем?
— Так принято, — пожимаю плечами. — Я ваш князь и должен заботиться о вас, чтобы вы больше налогов платили.
Он оживляется:
— Ого себе! А филиппинские наместники только собирали деньги и ничего не делали. Мы же тут на границе — край земли, считай.
Я пожимаю плечами:
— Ну вот. Будете больше работать — больше и зарабатывать. А если вдруг заболеете и не сможете трудиться — вылечим. Мне выгодно, чтобы вы были живы, здоровы и работоспособны.
Мои управляющие ещё свяжутся с японскими чиновниками — обсудят, как будем делить расходы между моим и императорским бюджетом. Но, насколько я знаю, японцы обычно стремятся облагородить земли, которые им достаются.
Староста кивает с видом человека, которому только что пообещали горячую воду в деревне, и уходит довольный. Ну а я зову Зелу.
— Да, Ваше Величество? — заходит она, вся в мыслях о гарнизоне, но подняв глаза замирает удивленно: — Ваше Величество⁈
— Примерим? — усмехаюсь, держа в руках крылья одного из подстреленного херувима.
Надо отдать должное воительнице — она без колебаний поворачивается ко мне спиной. А учитывая, что из одежды на ней лишь пара-тройка кожаных ремней, даже раздеваться не требуется.
С помощью геномантии вживляю крылья магическим захватом, прилаживая к лопаткам. Вжик — и пошла синхронизация.
Крылья подрагивают, будто привыкают к новой хозяйке. Аура Зелы вспыхивает — и я сразу вижу, как усиливаются каналы. Вот как работают крылья херувимов… Усиливают Дар, притом сами по себе — как автономные органы. Как если бы человеческая рука продолжала жить и без хозяина.
— Я могу ими шевелить! — восхищённо восклицает Зела и делает первый взмах.
И тут, конечно же, вваливается Бер — как всегда без стука:
— Эй! А почему вы тут без меня⁈ — возмущается ревнивец и резко замирает, уставившись на невесту. — Зель, это что у тебя за две штуки⁈
Я лениво усмехаюсь:
— А ты вовремя. Сейчас и тебе приделаем.
Бер сначала пробует сопротивляться, но Зела шикнула на него так, что он мгновенно стал покладистым.
Вживляю крылья и ему — всё по той же схеме. Синхронизация пошла. Магия оборотня начинает резонировать с новыми органами, энергия поднимается.
— А теперь давайте полетайте, — командую.
Зела без сомнений вылетает в окно, как будто делала это всю жизнь. Я проверяю её энергосетку — источник стабилен, даже усилился. Всё хорошо.
Бер тем временем стоит у окна, белый как простыня.
— Я… боюсь высоты… — бормочет.
Зела, сделав вираж, тут же возвращается. Хватает его за шиворот:
— Давай, женишок!
И просто выкидывает его наружу.
Бер орёт. Несколько долгих секунд орёт так, будто его жарят на гриле, но потом начинает махать. Крылья слушаются. Он поднимается, сначала неловко, потом всё увереннее. Уже через минуту делает круг над крепостью.
В это время рядом возникает Ломтик. Останавливается, глядя вверх на летающих альвов. Мордочка у него сосредоточенная. Он отращивает себе здоровенные, слоновьи уши и начинает махать ими, поднимаясь в воздух. Выглядит, как какой-то мохнатый Дамбо.
— Ну ты старайся, старайся, — хмыкаю я.
После экспериментов с крыльями херувимов я, конечно, призадумался. Пять комплектов ещё лежат у меня в резерве — и что с ними делать, пока не решил. Один, правда, заранее оставил себе на всякий случай. Хотя для полётов есть варианты куда удобнее — хоть тот же Дар левитации у ящеролюдей.
Но вот усиление внутренней магии — совсем другой разговор. Тут крылья действительно работают как катализатор, и это уже не шутки.
На следующий день я ненадолго вернулся в Молодильный Сад. Кстати, лагерь преобразился — теперь он всё больше походил на полноценный посёлок: куча модульных домиков, а посередине — большая лаборатория.
Не успел я зайти во двор, как Лакомка в зелёном обтягивающем комбинезоне тут же налетает и обнимает:
— Дорогой мелиндо вернулся!
В этот же миг из дома появляется Красивая с довольной тигриной мордочкой. А Змейка, высунувшись сквозь стену, фыркает:
— Мазака!
Смеюсь. Приятно, когда в стольких местах тебе рады. Нет, всё же есть своя прелесть в большом роде — это значит, что и любящих людей дофига.