— Отдай моё крыло!
Я показываю большим пальцем себе за спину, туда, где расправлено алое крыло:
— Вот это, что ли?
И почти в ту же секунду сзади херувима, из-за дерева, вылетает Лакомка в облике ирабиса. Огромная кошка вцепляется Архилу в спину, толкая его вперёд. Сбитый с ног херувим летит как раз навстречу брошенной псионической бомбе. Волна псионики проходит сквозь тело Архила, и он орёт бешено, как будто душу из него выдирают.
От ярости и боли Архил выпускает свой Дар, вокруг вспыхивают огненные ураганы. Пламя вырывается из-под ног Краснопёрого, как из горнила. Да, херувимы — они такие: вроде обычный Мастер, но стоит расправить крылья, как становится совсем другая арифметика, умноженная на полтора. Крылья помогают эффективнее контролировать энергетическую систему тела.
Почерневшие от жара деревья в панике убегают. Одержимая растительност несется куда глаза глядят. Я защищаю себя и Лакомку воздушным куполом.
— Мелиндо, почему деревья и кусты бегают? — офигевает альва-ирабис, округлив кошачьи зелёные глаза. Мимо проносится горящий шиповник. Ну да, даже наш энт не такой резвый.
— Так, материализация ж, — поясняю по мыслеречи. — Любая органика становится одержима астральными тварями, в том числе и эта роща. Просто до сих пор они стояли и спали, а теперь вот забегали подальше от пожара.
За огненной стеной Архил стонет в стороне, пытаясь удержаться на ногах. Хорошо его достало, хоть и не летально. Но не ждать же, пока однокрылый соберётся. Просто иду напролом через пламя, теневой доспех выдержит, и сближаюсь, уже с зелёным клинком в обеих руках.
— А слабо на мечах? — звенит в голове херувима мой насмешливый голос, и он, конечно, ведётся.
Мы скрещиваем оружие, и я чувствую мощное давление. Как мечник я, конечно, уступаю однокрылому — у меня профиль сильно другой, а он явно на махании железкой собаку съел. Но пока поиграем.
Надавив клинком, Архил замирает, вглядываясь в моё оружие, в зелёное пульсирующее лезвие:
— Откуда у тебя этот клинок, человек! Это наша реликвия! — глаза у него лезут из орбит.
— А что такое? Понравился мой резак? — улыбаюсь.
— Филинов! — Архил с рыком наносит размашистый удар, и я с трудом его парирую: — Как ты посмел присвоить его себе, бескрылый ублюдок⁈
Я растянул губы в усмешке:
— Но ведь это ты теперь бескрылый.
С этими словами делаю разворот и рублю наотмашь. Удар намеренно выверен: не в грудь, не в голову — а по крылу. Касательно, неглубоко, но достаточно, чтобы было и обидно, и символично. Лезвие, пульсируя зелёным светом, рассекло крыло, как нож натянутую парусину. Раздался треск, похожий на разрываемую плоть, и магия херувима тут же дала сбой. Катализатор его энергетической системы повреждается, и это чувствуется — потоки пошли вразнос.
Я отступаю на шаг, давая ему шанс осознать утрату, и с поворотом взмахиваю зелёным клинком — не для следующего удара, а чтобы активировать вложенную в артефакт друидскую магию.
— Покажи, что ты умеешь, резак, — произношу, насыщая артефакт потоком из своего источника.
В ту же секунду под ногами Архила с хрустом и треском вздымается земля. Клинок, соединённый с силой природы, служит проводником: из почвы вырывается гигантское дерево, стремительно прорываясь к небу. Ветви выстреливают вверх, как плети, подхватывая херувима с повреждённым крылом. Тот взмывает в воздух, беспомощно захваченный зелёной громадой. Спланировать он теперь не сможет — крыло располосовано. Хех, отличный подъём.
Но не стоит забывать, где мы находимся — в Астральном Прорыве. Здесь даже выпавшие перья способны ожить и напасть. Дерево, которое я только что вызвал, не становится исключением: оно тут же заражается, одержимое астральщиной, начинает раскачиваться, живое, и с ликующим треском подкидывает Архила всё выше и выше на своих ветвях.
Архил не теряет голову — уже на вершине он срывается в бешеную атаку. Изо всех сил он взрывает крону огненной магией. Красное пламя — ба-бах! — ослепительная вспышка, и всё, что я вырастил, воспламеняется мгновенно, как сухая солома. Огромное дерево буквально разлетается в горящих щепках.
Охваченный огнём, Архил падает вниз, подобно комете. Его крыло объято пламенем, тело — в ожогах, а в глазах… в глазах уже нет ни разума, ни стратегии — только безумие.
— Бескрылый! Я тебя убью! — визжит он на лету.
Я фыркаю, покачивая зелёным клинком:
— Глаза-то разуй. Сам ты без крыльев, балбес с манией величия.
Пока Архил с грохотом врезается в землю, потом, скрипя зубами, вскакивает и с яростью снова пытается скрестить со мной клинки, в стороне происходит нечто куда более неожиданное. Как гром среди ясного неба, на поле боя внезапно врывается Габриэлла. Её золотые крылья складываются в полёте с резким хлопком, она мягко приземляется и, на первый взгляд дезориентированная, быстро осматривается. Увидев нашу с Архилом схватку, она не бросается помогать кому-то из нас — вместо этого резко разворачивается и устремляется к Лакомке.