— Чего это ты мастеришь такое? На дачу, что ли? Поливалка?
— Надо, Федя, надо! — загадочно ответил Федя, опять копируя мастера. Он уже вырезал клапан и, проверив ртом, как он работает, очень гордо добавил: — Потом узнаешь еще…
По коридору травматологического отделения шел врач в белом халате и запихивал обратно в палаты перевязанные головы любопытных инвалидов, выглядывающих в двери на комнату отдыха. Им всем было интересно, что же там такое происходит. Впервые здесь собрался не совет врачей, какой они привыкли видеть на обходе. В этот раз в комнате отдыха отделения собрались какие-то очень важные чиновники, которых даже не заставляли надевать белые халаты с бахилами. А сами врачи вместе с главным обходили их стороной и старались не мешать.
— Ложитесь по кроватям… Ложи-итесь… — приговаривал с растяжкой врач, запихивая в палату голову одноглазого любопытного. — Тихий час сегодня продлен… Про-одле-он…
В комнате отдыха Федя докручивал до конца грелку, и из горелки вырывались последние языки пламени. Здесь все было как обычно, за исключением того, что рядом с елкой поставили ширму из процедурного кабинета и сюда же выкатили кровать Пети, поскольку нога его находилась на растяжке. Вот только на диванах сейчас сидели не больные, а специально приглашенные отцом Толика люди из Правительства Москвы. Они равнодушно смотрели на огонь, не видя в этом ничего сверхъестественного. Толик сидел на Петиной кровати под елкой, и они оба с надеждой смотрели на важных чиновников, один из которых равнодушно сказал, когда потух огонь:
— Ну что ж… На огонь, как известно, можно смотреть вечно… А что вот это были за звуки, которые издавал за ширмой вот этот молодой человек.
При этом он кивнул на Олега, который стоял рядом с Катей возле ширмы. Олег явно засмущался и посмотрел в поисках поддержки на Толика и Петю.
Петя с Толиком переглянулись, и Петя сказал, очень волнуясь и запинаясь:
— А… Это была… поп-музыка… отечественная…
Федя повернулся к брату и подсказал ему потихоньку:
— Олег украинец…
— То есть… зарубежная… — тут же поправляется Петя.
Лица чиновников остались по-прежнему беспристрастны. Увидев это, Толик заговорил, явно тоже волнуясь, но не заикаясь, как Петя:
— Ну как же? Ну неужели вы не поняли? Это же были газы, обыкновенные газы, которые каждый день выходят из человека. Он просто выпустил их за ширмой не в воздух, как обычно, а вот в эту грелку… Если он сделает так несколько раз, то на этом газе можно приготовить еду или согреться…
Услышав это, некоторые лица чиновников стали заинтересованными. Другие, наоборот, сделались брезгливыми и даже скривились. Один из них, которого называли Владимир Иваныч, недовольно выдохнув и морщась, проговорил:
— Бред какой-то…
Но сидевший на другом диване Виктор Палыч посмотрел на него несогласным взглядом и очень заинтересованно сказал:
— А что? Мне кажется, это очень даже интересно… Альтернативное топливо… Должна же быть у «ГАЗПРОМа» хоть какая-то конкуренция…
Сидевший ближе всех Олег Иваныч, тоже недовольно фыркнувший после выступления Толика, даже поднялся и заговорил недовольным голосом, подходя к Феде:
— Да, но это и не конкуренция никакая… У них газ, это привычное голубое топливо… А здесь какое-то… — он принюхался к атмосфере вокруг Феди и горелки и, так ничего и не учуяв, проговорил: — Непонятное… Еще хорошо хоть не пахнет…
— Так это он выгорел потому что, — тут же недовольно объяснил Владимир Иваныч. — А вы понюхайте его до того, как он…
— Но ведь и обычный газ из наших плиток тоже не очень хорошо пахнет, — резонно заметил Виктор Палыч, перебивая его. — Так что это нормально…
Сохраняющий нейтралитет Сергей Палыч показал на сваренный, но не покрашенный ящик и спросил:
— А вот этот вот ящик, надо полагать, это для сбора газа с населения? И где вы их хотите устанавливать?
— Да везде, где только можно, — с готовностью ответил Толик. — Он много места не занимает. Меньше газетного автомата в пять раз. Только они еще красиво покрашены будут. А впоследствии планируем провести газопровод и вывести на улицы вот такие трубки. Они займут места еще меньше. — Он встал и поднял с пола сваренные буквой Ш металлические трубки, каждый из трех концов которой украшали резиновые наконечники в виде воронки. Толик стал показывать всем на эти наконечники и продолжил объяснять: — Вот здесь клапана, такие же, как на временных ящиках. То есть газ будет сюда попадать от людей, а обратно нет. — Он перевернул букву Ш и показал рукой на ее основание и на бумаги, которые лежали на журнальном столе перед чиновниками. — Нижняя часть конструкции в земле, как показано у вас в чертежах. Она будет соединена такой же трубой с единой системой газопровода, из которой газ будет откачиваться в хранилища. — Он опять перевернул конструкцию воронками вверх и показал на воронки. — Как видите, сбрасывать газ могут одновременно три человека. Но и ящиков мы можем пока поставить побольше. Если установить газосборники везде, где можно, мы получим миллионы кубометров топлива из одной только Москвы.
— В нашем здании надо обязательно такой ящик поставить в туалете, — поучительно подняв вверх палец, сказал Виктор Палыч. — Пока там сидишь, за десять минут только и слышишь, как все газы на ветер выпускают возле писсуаров. А ведь это ценное топливо.
Владимир Иваныч сразу недоуменно посмотрел на него. Но Виктор Палыч ничуть не смутился и спросил, пожав плечами:
— А что, разве не так? Сколько топлива расходуется впустую…
Почувствовав его поддержку, Петя приподнялся на кровати и произнес уже без такого волнения, как в начале:
— В то время как в странах Европы уже критическая нехватка газа. Каждый день только и слышишь по телевизору…
Сохраняющий нейтралитет Сергей Палыч посмотрел на Петю и Толика, который продолжал держать трубы, и уже более заинтересованно спросил, показывая на приготовленный Федей инвентарь:
— А как вы планируете убедить народ пукать не на улицу, а вот в эти ящики и трубки?
— Нужно пропагандировать это, — тут же ответил Толик. Он серьезно готовился к этой встрече и проделал уже немалую работу, поэтому на такие вопросы у него были заранее готовы ответы. — Через телевидение… Радио… Везде… Что нельзя расходовать газ понапрасну! Что нужно помочь замерзающей Европе! Мы снимем несколько рекламных роликов, вот даже актриса у нас какая красивая. — Он показал на Катю, которая тут же покрылась румянцем и застенчиво опустила глаза. — Повесим щиты, плакаты… Сами будем подавать пример…
— Можно привлечь еще борцов за чистоту окружающей среды, — опять подняв палец, высказал умную мысль Виктор Палыч. — Они обязательно поддержат. — Он развел руки в стороны и поучительно посмотрел на всех членов Правительства. — В конце концов, люди же просто портят воздух, причем все до одного…
Сидевший до этого молча толстый Павел Александрович спросил, с похотливым интересом смотря на Катю:
— А что, девушка ваша тоже будет подавать пример другим девушкам?
— Конечно, — тут же уверенно ответил Толик, взглянув на смущенную Катю. — И в рекламе она снимется… Пукают-то все, начиная от бомжей и кончая президентами. Зачем стесняться того, что естественно?
— И что, вы можете продемонстрировать нам, как надо не стесняться? — спросил Павел Александрович уже непосредственно у нее, продолжая похотливо пожирать ее глазами.
Катя сильно смутилась и отвернулась. В коридоре стояли и со стороны наблюдали за всем происходящим главврач и его помощник. При последних словах они недоуменно переглянулись между собой, и к ним тут же с интересом подошел тот, который заталкивал обратно в палаты головы инвалидов. За спинами врачей эти головы тут же вылезли вновь, смотря кто одним заплывшим глазом, а кто просто слушая единственным торчащим из-под бинтов ухом.