К нему подбежала ассистентка с тарелкой гороховой каши, и Гоша начал есть. Но не успев дожевать, он резко вскинул голову и, сунув чашку обратно ассистентке, подбежал к ящику и встал в исходную стойку, крича на ходу:
— Вот! Вот сейчас!
— Приготовились! — закричал режиссер, отбегая с площадки перед камерой. — Камера! Мотор!
Все быстро разбежались по своим местам.
В самой обычной московской квартире маленькая девочка подошла к сидящей на полу игрушечной собаке и, повернув голову к маме, сидящей на диване за швейной машинкой, обидчивым детским голосом спросила:
— Мама, а почему мне нельзя играть с этой собачкой?
— Потому что это наша с папой собачка, — ответила мама, не отрываясь от шитья.
— Вы сами будете с ней играть? — все так же обидчиво спросила девочка, тыкая пальчиком в клапан, вделанный в голову собаки.
— Нет, доча. Это для дела, — успокаивающе ответила мама. — Вот подрастешь, и ты будешь… — она немного задумалась, и продолжила:
— Приносить пользу замерзающим странам Европы…
К подъезду Пети подъехала машина и рабочие стали вытаскивать из нее лавочку, состоящую из четырех соединенных между собой деревянных полукресел, какие стояли раньше во многих учреждениях еще Советского Союза. Один рабочий сразу начал расчищать снег на том месте, где раньше была лавочка. К ним подошли стоявшие неподалеку бабушки, и Прасковья Федоровна радостно спросила:
— Ой, это вы нам, что ли, лавочку установите?
— Вам-вам, — кивнул один из рабочих, поднося лавку к расчищаемому месту. — Это вам от Петра Алексеича подарок и от брата его, Федора Алексеича.
— Ой, спасибо, ой, молодцы! — радостно запричитала почти в один голос с Прасковьей Федоровной баба Клава и уже сама продолжила: — А то уж неделю из дому почти не выходим! Посидеть негде!
— А что, Петька баллотировается куда-то? — с интересом спросила тетя Маруся. — Выборы, что ль, какие? С чего это он такие подарки?
— Петр Алексеич никуда не баллотируется, — ответил рабочий и, приложа руку к сердцу, ласково добавил: — Это он от чистого сердца вам помогает. Скоро вам еще гуманитарную помощь от него подвезут.
Не обратив внимания на информацию о гуманитарной помощи, Прасковья Федоровна заметила в креслах небольшие отверстия, закрытые снизу какой-то железкой, и спросила, показывая на них пальцем:
— А эт чево такое вот?
— А это… — спокойно сказал рабочий, незаметно проверяя пальцем, как в одном из отверстий работает клапан. — Не обращайте внимания. Они вам не помешают… Сядете и не почувствуете…
Бабушки не заметили, что под каждым креслом было прикреплено по небольшому железному ящику. В это время подъехала машина, и рабочий сказал, показывая на нее:
— А вот и гуманитарку вам подвезли.
Из подъехавшей машины вышел водитель и весело сказал, открывая багажник:
— Так, бабули… Принимайте подарки от Петра Алексеевича.
Бабушки с интересом подошли к багажнику, и, увидев там пакеты и банки с горохом и фасолью, тетя Маруся сразу начала набирать себе в сумку и сказала, глядя на своих соседок, которые тоже потянулись к багажнику:
— Точно, наверное, баллотировается куда-то…
В аптеке стояла большая очередь. Вошедшая бабушка подошла к стоявшей последней девушке и спросила.
— Вы крайняя?
Девушка молча кивнула головой. Бабушка сделала движение животом и, прислушавшись к своему организму, болезненно покачала головой и сказала.
— Что-то с животом совсем плохо у меня. Газы замучили, пучит и пучит. А у вас как? Не мучит живот?
Девушка опять молча покачала головой с таким недовольным видом, что бабушка сразу поняла, что в аптеку её привело тоже самое.
Стоявшая первой женщина положила на прилавок деньги и сказала аптекарю.
— Мне эспумизан, пять пачек.
Аптекарь с недовольным видом взяла деньги и, посмотрев на очередь, громко сказала.
— За эспумизаном не занимайте больше, заканчивается!
Стоявшие последними в очереди сразу беспокойно переглянулись и потянулись к окошку. Аптекарь достала из ящика пять пачек таблеток и, взяв из начатой пачка одну таблетку, сразу засунула её в рот. Запив её водой, она крикнула кому-то в подсобку.
— Зин, заказывай еще эспумизан, заканчивается уже.
— Может капли есть у вас, девушка? — обеспокоенно спросила подошедшая к окошку бабушка из конца очереди.
— Нет, только таблетки, и они уже заканчиваются, на всех не хватит, — сказала аптекарь, кладя на прилавок пять пачек.
После того как агитацию на улицах взяла под свой контроль Катя, Олега перекинули работать на главный газосборник, куда откачивали весь собранный газ. Теперь он работал в тепле, и ему было гораздо легче подражать своему рэпкумиру в своей легкой кожаной курточке. Весело напевая рэп и время от времени делая танцующие движения, он подсоединил к одному из привезенных с улиц ящиков-газосборников шланг, который шел в большую цистерну. Включив кнопку откачки, Олег быстро подбежал к висящему на стене такому же ящику, на котором было написано «ОЛЕГ. Персональный газосборник», и пукнул в него. Посмотрев на датчик давления, который был установлен только на его личном ящике, он с довольным видом, танцуя и напевая, пошел посмотреть на датчик общей цистерны. Но, увидев результат, перестал петь, недовольно качнул головой и стал набирать номер на телефоне.
В офисе Петя внимательно слушал его по сотовому и, отключив его, повернулся к Толику, который объяснял своим сотрудникам, сколько и кому платить из рекламщиков.
— Так, значит, за баннеры платите, как положено, — говорил им Толик, — а растяжки договаривайтесь на конец месяца. За рекламу в маршрутках скажете, что платить будем, когда они на машинах рекламу нарисуют…
— Толик, у нас не хватает газа даже для пробной прокачки, — перебил его Петя впервые за последние дни недовольным голосом. — Что-то народ не так активно идет к ящикам. Может, реклама не работает, как надо?
— Как не хватает? — недоуменно спросил Толик. — Идет же народ, я сам видел… Щас еще по телику рекламу запустим, уже готова наверно…
Петя задумчиво почесал затылок. В это время по телевизору показывали рекламу «Эспумизана»: «В животе ураган, принимай „Эспумизан"». Один из сотрудников заметил это и сказал:
— Народ-то идет… Горох и все остальное действует, — уверил он и кивнул на телевизор: — Но я вчера стоял в очереди в аптеке, простыл маленько, так передо мной человек десять покупали вот этот самый «Эспумизан»… Как раз возле метро Тушино…
— Точно! — воскликнул Толик. — Как я сам не допер?! «Эспумизан» — вот кто сейчас наш враг! Вот кто нам поставки газа срывает!
— А че теперь делать? — недоуменно спросил Петя.
Повисла напряженная тишина, все задумались над новой проблемой. Тот сотрудник, который подсказал этот вариант, робко предложил:
— Можно попробовать выкупить весь «Эспумизан» в аптеках Тушино. Тогда людям он не достанется.
— Это не выход, — сразу не согласился Толик, отрицательно покачав головой. — Только на время мера. На пробную прокачку-то хватит. А потом, почувствовав прибыль, этого «Эспумизана» еще больше в аптеки завезут.
Все опять задумались. Другой сотрудник резко поднял голову и более уверенным тоном предложил:
— У меня знакомый работает в контроле аптек. Можно попробовать через него или заставить аптеки не продавать этот «Эспумизан», или…
— Заставлять нельзя, шум начнется, — перебил его Толик и, немного подумав, посмотрел на него и уверенно, как будто найдя верный выход, заговорил: — Но своего этого знакомого сюда тащи. Попробуем через него договориться с шефами аптек. Он-то их знает. Че там они, много денег, что ли, на этом «Эспумизане» зарабатывают? У них же наценка небольшая… — Он посмотрел на Петю победным взглядом и продолжил: — Мы им больше предложим, чтоб они его не продавали, а возвращали товар поставщикам, как невостребованный. И скоро его вообще выпускать перестанут…