Винс тоже заметил «Лексус» и на секунду он был уверен, что его сын с ним столкнется: был Гон, а стал кусок мяса на трассе. Потребовалось несколько секунд, чтобы его сердце успокоилось.
- Гребаный псих, - прокричал Винс Лемми.
- Ты про парня на фуре? - заорал в ответ Лемми, когда звук гудка стих. - Или про Гона?
- Про обоих!
К следующему повороту Лафлин, казалось, пришел в себя или же он просто посмотрел в зеркало и увидел Племя позади себя. Он высунул руку в окно – загорелую, со вздутыми венами, большими костяшками и толстыми пальцами, - и помахал им, мол, можно проезжать.
Рой и двое других немедленно выехали на встречную и с ревом умчались вперед. Остальные поехали попарно. При пустой встречной обогнать фуру, тащившуюся со скоростью тридцать миль в час, было легче легкого. Винс и Лемми проехали последними, завершив обгон до следующего поворота. Проезжая, Винс взглянул на водителя, но кроме загорелой руки в окне грузовика ничего не увидел. Спустя пять минут они оставили фуру так далеко позади, что её даже не было слышно.
Они въехали на пустынный открытый участок, поросший шалфеем и кактусами сагуаро, справа виднелись красно-желтые полосатые скалы. Теперь они ехали по направлению к солнцу, сопровождаемые своими удлиняющимися тенями. Мимо них пронеслась пародия на город, состоящая из нескольких домов и трейлеров. Колонна, которую замыкали Винс и Лемми, растянулась почти на полмили. Когда они отъехали от городка, Винс увидел, что Племя скучковалось на обочине возле перекрестка, поворота на Шестое шоссе.
На западе от перекрестка дорогу, по которой они ехали, срезали до земли, превратив ее в грунтовку. На оранжевом восьмиугольном знаке была надпись: «Дорожные работы следующие 20 миль. Будьте готовы остановиться». Вдалеке Винс разглядел грузовики и грейдер. Люди работали в клубах красного дыма глиняной пыли, тянущихся по пустыне.
Он не знал о дорожных работах, поскольку утром они ехали по другой трассе. Возвращаться окольным путем предложил Гон, а Винс не был против. Когда улепетываешь с места двойного убийства, лучше не отсвечивать. Только вот Гон предложил это совсем по другой причине.
- Что? - спросил Винс, останавливая байк и ставя ногу на землю. Будто он не знал.
Гон указал в сторону от ремонтников, на Шестую трассу.
- Поедем по Шестой, дальше свернем на Сороковую федеральную.
- В Шоу Лоу, - сказал Винс, - и почему я не удивлен?
Следующим голос подал Рой Клоуз, показав на самосвалы.
- Это всяко лучше, чем тащиться на пяти милях в час через это дерьмо следующие двадцать миль. Нет уж. По мне, лучше прокатиться с ветерком, а по дороге, может, прихватить шестьдесят штук.
- Больно было?- спросил Лемми Роя. - Говорят, думать в первый раз больно. Как девке, когда ей целку срывают.
- Отъебись, Лемми, - ответил Рой.
- Когда мне будет нужно, чтобы ты подумал, - сказал Винс, - я попрошу тебя, Рой. Но я бы сильно на это не рассчитывал.
Гон заговорил, и его голос был спокойным и рассудительным.
- Когда доберемся до Шоу Лоу, можешь не оставаться с нами, да и другие тоже. Никто не будет в обиде, если вы решите ехать дальше.
Вон оно как.
Винс обвел взглядом лица. Молодые встретились с ним глазами, те, кто постарше, с кем он ездил годами, нет.
- Рад слышать, что никто не будет в обиде, - сказал Винс, - А то я волновался.
Его захлестнуло воспоминание: поездка с сыном ночью на машине, на «GTO», в то время, когда он пытался завязать, стать примерным семьянином для Мэри. Подробности той поездки стерлись; он не помнил, куда или откуда они ехали. Помнил лишь как смотрел в зеркало заднего вида на грязное угрюмое лицо десятилетнего сына. Они остановились у закусочной, но сын есть не захотел, сказал, что не голоден. Он просил фруктовое мороженое, но взбесился, когда Винс принес лаймовое вместо виноградного. Он не стал его есть, оставив мороженое таять на кожаной обивке. Наконец, когда они отъехали от закусочной миль на двадцать, Гон сообщил, что у него урчит в животе.
Винс посмотрел на него в зеркало заднего вида и сказал: «Знаешь, то, что ты мой сын, не значит, что я должен тебя любить». Мальчик глядел на него, стараясь не заплакать, на подбородке появилась ямочка, но отвернуться он не желал. Смотрел на отца ясными, ненавидящими глазами. Зачем Винс это сказал? В сознании мелькнула мысль, что если бы он знал, как по-другому говорить с Гоном, не было бы Фаллуджи и позорного увольнения из армии за то, что бросил свой взвод под минометным огнем, смывшись на Хаммере; не было бы Дина Кларка и нарколаборатории, и мальчик бы не чувствовал потребности все время быть впереди, выжимая из своей понтовой кобылы семьдесят миль в час тогда, когда остальные держали шестьдесят. Парень пытался оставить его позади. Пытался всю свою жизнь.