Ниже такая дуэль описана:
«Через полчаса я волок его тело к нашей позиции. Горцы выстрелили всего лишь раз, вероятно, они целились по георгиевским крестам на груди поручика.»
Выходит, условия дуэли в этом смысле неравны: наверняка убьют того, кто выше чином либо отмечен наградами?.. А то и того, кого хорошо знают в лицо — такая тогда была война…
Почему казаки не ходят в церковь, или Газырь от отца Геннадия
Имеется в виду — современные казаки, нынешние…
В машине Владыки Пантелеймона ехали в Свято-Михайловский монастырь, кроме нас с Владыкой и водителя был еще настоятель Троицкого храма отец Геннадий, мы с ним сидели позади.
Шло первое — посредством разговора обо всем сразу, и о главном, и вроде бы ни о чем — знакомство, и я сказал, что в каком-то смысле стоял у истока казачьего движения, был первым московским атаманом, но когда движение «ушло в газыри» (а журнал «Родная Кубань» с моими «Газырями» я только что Владыке вручил), постепенно мне пришлось отдалиться от него.
— Мы ведь думали как? — пытался я объяснить. — Первое, чем займемся — воцерковление, обретение казачьего духа…
— А знаете, почему нынче казаки в церковь не ходят? — живо переспросил меня отец Геннадий.
— Н-нет, батюшка…
— Бога боятся! — сказал он весело.
Я рассмеялся, смеялся искренне и долго, потом все возвращался к этой не очень веселой шутке, вспомнил о ней, когда ходили уже по монастырскому двору, имеющему сегодня вид грустно-пустынный — разве можно его сравнить с тем деловым оживлением, которое с недавних пор установилось в стенах Саввино-Сторожевского монастыря?
А какая красота вокруг, какие дали открылись, когда поднялись на колокольню — в те времена, когда на обломках монастыря процветала турбаза «Романтика», специально выстроенную здесь обзорную площадку. Горы и горы во все концы, на юго-западе — снеговые. Крутые голые выступы и наползающие один на другой пологие горбы, покрытые щеткой серых весной лесов, распадки и (…вот она — «смесь французского с нижегородским»: сибирского диалекта с кубанским. На Кубани, по-моему, нет такого слова — «распадок». Обратился сейчас к Учителю, к Владимиру Ивановичу Далю, отцу родному: «распадка» — как такового — у него нет, хотя вслед за глаголом «распадать» следует: «Гора распалась от трусу.») узкие клинышки долин, на которых разбросано крошечное издали жилье: какое-нибудь сельцо, какой-либо хутор.
Так вот, вспомнил шутку отца Геннадия, говорю ему:
— Батюшка, а ведь это — отдельный маленький рассказик, тот самый «газырь», которыми я нынче пустующие казачьи газыри заполняю… А можно я так и назову его: «Газырь от отца Геннадия»?.. Нет ли в этой шутке двойного дна, нету ли святотатства?
Он посерьезнел:
— Можете назвать. И ничего в этом нет такого… Кроме большой печали — ничего!
Уроки Грузии
Нынче, правда, об уроках Грузии, преподанных ею столько лет, словно щитом, прикрывавшей ее России, можно долго рассказывать…
Но я о добрых уроках.
Полистал сейчас свой сборничек «Голубиная связь», быстренько пробежал рассказец «Короли цепей»… нету там! Что делать? Годы идут, написанного все больше, и я уже не всегда помню, где о чем писал. Помню, что писал, это — точно, но вот где?
И тут так.
А искал я сюжетец с грузинскими борцами, возвращающимися домой: с победой, естественно… Встречают такого в аэропорту, и первым делом к нему, какому-нибудь заслуженному-перезаслуженному, подходит личность, известная лишь в Тбилиси: таксист Леван или официант Котэ… Подходит и прямо тут же, на взлетной полосе, укладывает героя дня на лопатки: чтобы он не возомнил, будто он — и в самом деле, лучший борец… вон таких сколько в Тбилиси… а по всей Грузии?!
Постоянно возвращаюсь мысленно к этому обычаю: очень нужный, очень справедливый обычай.
Из-за чего недавно о нем вспомнил: мы были на концерте «Русской удали» — оркестра народных инструментов под управлением Анатолия Шипитько. На этот раз выступал с ним баянист Николай Горенко… сразу скажу, что я сочувствовал невольно оставшимся в тени прекрасным толиным баянистам. Но что делать?
Горенко — не только блестящий виртуоз и артист-характерник, не скрывающий себя под каким-нибудь традиционным концертным фраком… потрясающий работяга: как летали у него по пуговкам пальцы! И в самом деле — будто легко порхавшие птахи. Но понимаешь, сколько за этим труда и пота, в том числе и выступающего на красной рубахе на виду у зрителя… как у Гарибальди? Чтобы не было видно крови. Как у каких-нибудь ломающих «пьяного» гопачка тверских драчунов?