— Не секрет, что за годы общения с медиками хронические больные приобретают пассивное отношение к своему здоровью. Они уже не верят в успех лечения. Но на сеансах погружения в необычные состояния сознания вдруг открывают огромное богатство психики.
Они начинают уважать внутреннее «Я». Меняется отношение к себе, своему здоровью — больные борются за него. Они начинают уважительнее относиться к окружающим — ведь каждый из них тоже носит в душе сокровища. В результате улучшаются межличностные отношения.
И в жизни больных возникает цепь благотворных событий, которая в конечном итоге приводит к исчезновению симптома. Ведь он был отражением внутреннего конфликта, и, ликвидировав его, мы устранили причину недуга.
Традиционная психиатрия подавляет симптом, оставляя в личности все, что его порождает. В отличие от нес глубинная психотерапия воздействует на причину симптома. Больному помогают максимально реализовать потенциал своей личности. Овладев богатствами собственной души, он не желает от них отказываться. И ради них побеждает недуг.
Я рассказал о причинах выздоровления. Но его механизм пока не ясен. Конечно, есть цепочка, которая соединяет душу с телом. И появляется надежда, что мы расшифруем все се звенья и сумеем их чинить. Но это дело будущего.
— Если не ясна до конца теория, давайте поговорим о практике. Каких больных вы берете на сеансы необычных состояний сознания?
— В нашей группе занимаются люди, страдающие неврозами, расстройствами личности, которые затрудняют общение и социальную адаптацию, хроническими депрессивными и астеническими состояниями, а также психосоматическими заболеваниями. Известны случаи, когда значительно улучшалось состояние больных даже с остеохондрозом и ревматизмом.
— Но ведь они не являются пациентами психотерапевтов — их лечат ревматологи. А чем вы можете помочь?
— Невроз не ищет новых путей, он «садится» на слабый орган или систему. Например, у пациента возникают псевдоревматические боли в суставах. Кажется, что начинается ревматическая атака. И мы можем снять этот симптом.
— Заинтригованные вашим рассказом, многие специалисты, наверное, захотят испытать методы реальной психотерапии. Но ваш центр вряд ли сможет принять всех желающих. Где еще будут проходить такие занятия?
— Мы начали подготовку специалистов к работе по методу Грофа. Будем обучать их по стандартам, принятым за рубежом.
А ведь это очень непросто. Советская психотерапия на десятки лет отстала от западной. Некоторые методы, которые дают большой эффект, вообще не развиваются в нашей стране. Наверстать упущенное будет очень трудно. Поэтому мы возлагаем большие надежды на метод Грофа. Овладеть им можно в нашем центре за два года. Для сравнения: обучить психоанализу можно только за рубежом и не менее чем за шесть лет.
— Но зачем ориентироваться на Запад — не лучше ли идти своим путем, восстанавливая традиции русской психиатрии?
— К сожалению, мы свои традиции во многом утратили, а Запад их перенял. В начале двадцатого века русская психиатрия была самой гуманной н мире. В ней никогда не применялись репрессивные меры — цепи, смирительные рубашки и другие орудия и процедуры, которые были широко распространены во всем мире. Она славилась доброжелательным отношением к больным. Затем почти все хорошее было утрачено. В отечественной психиатрии возобладал примитивно-биологический подход. Считалось, что душевные заболевания имеют биологическую причину, устранить которую можно фармакологическими методами. И возникла иллюзия: с помощью химических веществ мы скоро будем манипулировать человеческой психикой.
Я не против применения лекарств. Хороший доктор с их помощью облегчит страдания больного. Это хороший доктор, а ведь многие просто утратили меру, назначая лекарства. Выписывают помногу таблеток на каждый день — иногда десятки штук.
Мало того, лекарства ухитряются применять даже как наказание. Если врачу не нравится поведение больного, ему колят сульфазин. Возникает боль во всем теле, температура подскакивает под сорок. Право, мне было горько читать об этом в американских журналах, которые публиковали результаты работы в СССР комиссии из США. Вместо гордости за отечественную психиатрию теперь возникало чувство стыда.
Вот почему нам так необходимы гуманные методы. Надо как можно шире внедрять их в практику. Чтобы психиатр мог иметь какой-то выбор. А то сейчас в его распоряжении только лекарства, и о других средствах он просто не знает.
Уже навязли в зубах слова Боткина: лечить не болезнь, а больного. Но на практике все получается как раз наоборот. Индивидуальный подход почти не применяется, всех лечат по общей методике, спущенной сверху, снимая с себя ответственность за последствия. Даже стала возможной телевизионная психотерапия — апофеоз обезличивания. Как будто перед экранами сидят среднестатистические больные, которым помогают одни и те же приемы. (На Западе смеются над колдовскими сеансами Кашпировского и Чумака. А нам не до смеха: то и дело приходится лечить пациентов, которым стало плохо от телевизионной психотерапии.)
Но мы будем развивать метод Грофа, психоанализ и другие гуманные методы, которые помогают раскрыть богатства человеческой личности. Я убежден, что они помогут не только больным с невротическими отклонениями, но и с психотическими состояниями. Когда врачи уважают личность больного, можно победить недуги, которые были вызваны ее ущемлением.
— Но участники коллективных «погружений» в необычные состояния сознания не только избавляются от болезней — они открывают для себя неведомые миры. Наверное, этот метод был бы интересен и здоровым людям. Я, например, участвовал в «погружениях» с познавательной целью и не зря потратил время. Открыл в себе такие способности, увидел такие явления, о существовании которых раньше и не подозревал. Как же объяснить «прошлые жизни» и другие феномены, которые изучает трансперсональная психология?
— Для такого объяснения не хватит всех знаний, накопленных классической наукой. Но сейчас прогрессивные ученые уже работают над созданием новой парадигмы — некой совокупности представлений о мире, которая будет гораздо шире старой и сможет объяснить все феномены, кажущиеся сейчас таинственными и сверхъестественными.
Традиционная психология полагает, что сознание новорожденного подобно чистому листу бумаги. Только через год, когда сформируется кора головного мозга, человек начнет запоминать происходящие события — на листе появятся первые записи. Все, что происходит в человеческой психике, объясняют впечатлениями сознательной жизни. А если возникают какие-то нарушения, то причины их ищут в биографическом материале. Но это отнюдь не гарантирует успеха в борьбе со многими недугами. Кажется, что их начала не исчерпываются впечатлениями сознательной жизни, а лежат гораздо глубже.
— Вы имеете в виду «прошлые жизни»? Если нельзя найти причину болезни в биографическом материале, то логично поискать за его пределами. Это и делают народные целители: русские колдуны и сибирские шаманы, индийские йоги и другие. Разобравшись в «прошлых воплощениях души» своего пациента, они избавляют его от недугов, против которых бессильна западная медицина. Не является ли это доказательством реальности перевоплощений?
— Разумеется, нет. Но успехи восточной медицины заставляют серьезно задуматься о причинах наших неудач и пересмотреть научные представления о человеческой психике. Этим давно занимаются в западных странах. Так, ученик Зигмунда Фрейда, знаменитый ученый Карл Густав Юнг создал теорию коллективного бессознательного, которое является общим для всех людей. А современная трансперсональная психология считает, что на бессознательном уровне каждый человек имеет доступ к информации, накопленной человечеством за всю историю своего развития. Своеобразные сгустки этой информации — архетипы — люди могут получать в необычных состояниях сознания. Например, американец способен увидеть образы индийских богов, даже если раньше ничего о них не знал. Или он с удивлением осознает себя… другим человеком в одной из древних цивилизаций, хотя и не подозревал о возможности «прошлых жизней».
Самое поразительное, что подобные переживания имеют характер воспоминаний. Так, во время сеанса под руководством Станислава Грофа я вдруг увидел себя ребенком в католическом храме несколько столетий назад. Это было настолько ясное, чистое переживание, совсем непохожее на сон, что я до сих пор не могу избавиться от чувства реальности увиденного. Многочисленные исследования показывают, что психологически «прошлая жизнь» не менее реальна, чем настоящая.