С подъездной дороги на небольшую парковку возле бензоколонок выруливал желтый школьный автобус с целой ватагой галдящей детворы внутри. Как только он остановился, его дверь тут же распахнулась, выплевывая наружу взъерошенную женщину лет тридцати пяти. Ее прическа потеряла форму и вырвавшиеся из строгого узелка на макушке пряди, подхваченные осенним ветром, извивались словно живые.
— Добрый день, — обратилась она к вышедшему ей навстречу Томми.
— Добрый, — кивнул он в ответ, — Видок у вас не очень, что-то случилось?
Сперва она не поняла к чему этот вопрос, но потом смущенно улыбнулась и принялась поправлять испорченную прическу.
— Извините, дети иногда бывают очень… — она аккуратно подобрала слово, — активными. Мы на экскурсию в Индианаполис едем, и наш водитель слегка заблудился. Вы не против, если они, — она показала пальцем на галдящую малышню в автобусе, — сходят у вас в туалет.
— Ну, только если вы не разнесете здесь все, — Томми улыбнулся уголком рта, надеясь в ответ тоже увидеть улыбку, но женщина восприняла эту шутку всерьез.
— О, нет, обещаю, я за ними прослежу. Может нам что-то нужно купить или заправиться?
— Да нет, все хорошо. Пользуйтесь на здоровье.
Мысленно Томми хлопнул себя по лбу. Детская экскурсия — это же отличный способ легко впарить пачку другую чипсов и еще несколько упаковок леденцов, а если старик Каплински прознает, что он этот шанс упустил, то вони будет о-го-го. Но поезд ушел, и сдавать назад было крайне неудобно. Ну не было в бывшем футболисте коммерческой жилки, хоть ты тресни.
Женщина выдохнула с облегчением и засеменила к автобусу сообщать детям хорошую новость. Томми же вернулся за кассу, откуда было удобнее всего наблюдать за торговым залом, чтобы малышня не сперла ненароком шоколадку или еще какую мелочь, которая впоследствии могла лишить его работы и крыши над головой.
Спустя всего пару минут к минимаркету «Каплински» выстроилась колышущаяся вереница детей. Воспитательница или учительница, Томми так и не узнал от какой организации эта экскурсия, ловко манипулируя детской жадностью к сладостям полностью контролировала процесс, и любой нарушитель порядка по всей строгости экскурсионных законов карался лишением права на покупку вкусняшки. Дети запускались в помещение по одному и, следуя указанию доброго дяди продавца (от такой формулировки Томми чувствовал себя старым хрычом, и его хромота только дополняла картину), шли сперва в туалет, а после — возвращались в автобус доставать своими криками водителя, чьи глаза выражали вселенскую усталость и полное безразличие к происходящему.
И все бы кончилось хорошо, по крайней мере, на сегодня, если бы не один любопытный парнишка в колючем шерстяном свитере, всученном ему чересчур заботливой мамочкой. Неистово расчесывая себе шею и проклиная того, кто придумал вязать свитера из колючей проволоки, он, по пути в туалет остановился возле двери в подсобку. Его внимание привлек странный звук, толи стук, толи клацанье. Главное, что он был ритмичным и достаточно необычным, чтобы усыпить в мальчугане инстинкт самосохранения.
Поколебавшись немного, не настолько долго, чтобы передумать, мальчик повернул ручку, и дверь со зловещим скрипом отворилась. Услышав такой скрип любой здравомыслящий человек, хоть раз в своей жизни смотревший фильмы ужасов, сразу смекнул бы, что к чему и дал деру, пока еще была такая возможность, но только не этот чесоточный ребенок. Он продолжал стоять на пороге и с любопытством вглядывался в темноту подсобки, вслушиваясь в странное клацанье, в попытке понять, что может издавать такие звуки.
— Эй, пацан, — крикнул Томми, — ты че встал? Туалет прямо по коридору.
Мальчик посмотрел сначала на дядю продавца, затем снова на черный провал подсобки, наивно, совсем по-детски, пожал плечами, в духе «не очень-то и хотелось» и, небрежно шаркая кроссовками, побрел дальше.
Странные клацающие звуки издавали зубы Якова, когда он широко открывал рот, а потом с силой его закрывал, будто кусая воздух. К тому моменту от сознания мистера Каплински уже не осталось практически ничего. В первую очередь болезнь уничтожила хозяина тела, чтобы потом, спокойно и без лишней суматохи перестраивать свое новое жилище под собственные нужды.
Мальчуган справлял нужду долго. Настолько долго, что Томми уже начал волноваться. У него в голове, забитой страхом налажать и снова получить нагоняй от начальника, суматошно возникали мысли самой различной степени странности, но все они как одна были тревожными. А что, если пацан там в обморок упал? А что, если сбежал через небольшое окошко в туалете? Ну и тому подобное.