На мгновение время в небольшой кухоньке квартиры 5-b замерло. Исковерканная миссис Моррис, широко раскрыв свои черные смоляные глаза, впитывала свет, словно большая уродливая губка. Полицейские стояли, раскрыв рты от удивления, и пытались осознать открывшийся им новый слой реальности. И только Норман Моррис, человек, готовившийся к этому долгие годы, умерший и воскресший, ради того, чтобы не допустить происходящего, знал, что нужно делать.
Одним ловким движением он оседлал свою мамашу как буйного быка на родео. Закрыв своими ладонями ее бездонные, жадные глаза и одновременно с этим обвивая ее тощее туловище ногами, он давал полицейским время и шанс на спасение. Но они не спешили им воспользоваться.
Как только ладони Нормана коснулись глаз чудища, луч света тут же выпрямился в привычный конус, как будто ничего и не произошло. Но это не заставило Дэнниса прийти в себя и начать думать. Ровно с тем же успехом можно было бы ткнуть пальцем в фонарный столб и попросить его подвинутся. Мозги толстяка при виде попираемых с такой наглостью законов физики, закоротило окончательно.
Букер тоже не сдвинулся с места, но совсем по иной причине. Он целился. Довольно сложный процесс, учитывая, что оседланная Норманом тварь не стояла на месте. Она извивалась, брыкалась и размахивала своими жуткими конечностями в жалких попытках скинуть наездника.
Генри медлил, он не хотел ненароком попасть в мистера Морриса. Прищурив левый глаз, он держал на мушке обезумевшую мамашу и выжидал подходящий для выстрела момент.
Тем временем Норман, изо всех сил стараясь удержаться в седле, впился своими окровавленными ногтями, которыми он совсем недавно расчесывал собственную плоть до самого мяса, в глаза чудища. Указательные и средние пальцы на обеих руках с неприятным звуком погрузились в глазницы на глубину двух первых фаланг.
Миссис Моррис на долю секунды остановилась, а затем изрыгнула из своего утроба еще одну порцию оглушительного, сотрясающего само мироздание, рыка. Затем она встала на четвереньки словно собака, прижалась к полу, обильно усыпанному смесью гипсовой крошки и древесных опилок, и, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями, взмыла вверх.
Норман понял, что происходит слишком поздно и не успел среагировать. Тварь с невероятной силой впечатала его в потолок, и удар о бетон оказался сильнее любых ожиданий. Воздух выстрелил из его легких словно пробка из бутылки шампанского, в глазах потемнело, а хватка ослабла. Падая он думал, что теперь жертв точно не миновать и все его труды были напрасны.
Представители семейства Моррисов приземлились почти одновременно, только мамаша на ноги, а сынок — на кухонный стол, тем самым завершив его существование.
Чудище медленно выпрямилось, и принюхалось. Вместе со зрением оно потеряло и ориентацию в пространстве. Застыв, оно прислушивалось, пытаясь понять в какой стороне потенциальная добыча.
Генри показалось, что лучше момента он может и не дождаться. Задержав дыхание, он навел пистолет и выстрелил, а затем еще раз.
В академии его учили, что если уж дело дошло до оружия, то стрелять нужно сразу дважды. Даже если нападающий не умрет, то с ног свалится точно. Генри не был уверен, но скорее всего они имели в виду человека, потому как миссис Моррис не только не умерла, но даже не пошатнулась. Обе пули вошли в ее ребристую, как у тощей дворняги, грудь, и оставили аккуратные дырочки. Но мало того, что монстр не был повержен, выстрелы еще и привлекли его внимание.
Не зная, как поступить, Букер поднял крепко сжатый в ладонях «Глок» повыше и сделал последний выстрел. Выстрел, на который он возлагал все свои надежды. Выстрел в голову.
Пуля вошла в череп взбесившейся мамаши аккурат там, где ее брови встречались с переносицей. Через образовавшееся отверстие можно было разглядеть остатки мозга, перемешанные свинцом в бурую кашу. Но миссис Моррис по-прежнему была жива. Не смотря на все причиненные ей увечья, она была жива и готова к действию. Наведясь на шум выстрелов как ракеты наводятся на тепло самолетных двигателей, она ломанулась вперед, снова превращаясь в стенобитное орудие.
Генри еле успел отскочить в сторону. Чудовище пронеслось в каких-то сантиметрах от него, и он почувствовал на своем лице ее жаркое, зловонное дыхание.