— Не знаю. Я просто хочу, чтобы Триана была в порядке. Если для этого придется воевать, я готов.
Поненте хотел бы так же сильно любить свою страну — мертвую республику, чье название он уже и не помнил. Может быть, ее жители ни в чем не были перед ним виноваты. Может быть, уничтожение было только чудовищным экспериментом Уно, которой он провел лишь из чувства мести или отвращения. Тем не менее ничто не дрогнуло в сердце Поненте, когда бывший сын наместника скинул первую костяшку.
А сможет ли он когда-нибудь полюбить Триану так, как любили ее Этернитас, Тиас и Ройран? Была эта любовь их проклятием или, наоборот, благословением? Но Поненте все равно почувствовал укол зависти. Ему хотелось хотя бы на мгновение ощутить что-то похожее на то, что ощущали эти дети. Любовь к чему-то такому большому, что выходило за пределы семьи или района. Они любили целую страну. А Поненте? Даже спустя восемнадцать лет он все ещё был здесь самозванцем. Привкус лжи жег язык на каждом слове, а косые взгляды резали, будто бритвы.
— Скорее всего, придется. У нас не так много вариантов, — ответил наконец Поненте как можно нейтральнее.
— Я вижу, что не все разделяют мои мысли. Почти все люди в Солосе недовольны тем, что однажды им придется защищать Триану. Они не любят ее. Не любят ее и дети, которые младше меня. И я задумался — почему так? Почему у меня иные мысли? Оказалось, что такие же у Этернитас и Ройрана. — Тиас подогнал коня и вскоре ехал рядом с Поненте. — А еще мама говорила, что при нашем рождении нам с братом ты дал по карте. Дело в них? Это из-за карты я люблю Триану?
Поненте избегал смотреть на Тиаса. Он все же догадался. Что ж, неудивительно. Другой вопрос — догадался ли кто-то еще? Если да, то эти люди благоразумно молчат. В любом случае, Поненте не собирался никому рассказывать правду. Оставалась вероятность, что Тиас перестанет участвовать в жизни Трианы и уважать Поненте как своего правителя — а этого он никак не мог допустить.
— Нет, те карты совершенно не при чем. Та, что я дал тебе, улучшила твои физические показатели. Скорость. Выносливость. Силу. И чувство справедливости.
— А побочные действия?
— Уверяю тебя, — Поненте скосил глаза на Тиаса и отметил, что тот значительно напряжен. Его волнует этот вопрос. Тем лучше, что Поненте решил ничего ему не говорить. — Никаких. Просто вы всегда были ближе ко мне. Вы стали первыми детьми, которые родились в новом Солосе, вот и отношение к вам другое. Не бери в голову. Вы трое построите новую страну, этим вы и отличаетесь.
Тиас кивнул. Ответ явно его не убедил, однако он не стал спорить. А Поненте уж точно не желал продолжать этот разговор.
К вечеру они выехали из рыхлого леса и остановились на берегу небольшого пруда. До Южного озера как раз была неделя пусти, и хотя Поненте мог не спать и идти даже ночами, лошадям нужен отдых.
— Твой друг — тоже бог? — спросил Тиас, когда развел костер и уселся перед ним.
Языки пламени танцевали в темном воздухе, напоминая пожары в Нижнем Городе. Уно тогда устроил прекрасное представление. Красивое и подходящее тому месту как нельзя кстати. Там все было просто и понятно. Нужно было выжить, а чтобы выжить, приходилось воровать. Жизнь сводилась к простым действиям, которые повторялись изо дня в день. Поненте не скучал по этим временам, однако со временем все начало казаться не таким уж плохим. Не таким страшным, что ли. Рядом с ним всегда были сестры и Трамонтана, а теперь они далеко — увидеть их, просто перекинуться парой фраз теперь стало поводом для радости. Поненте скучал не так отчаянно, когда девочки были в приюте. Но сейчас внутри поселилось гулкое одиночество.
— Да. Его зовут Хорго.
— Удивительно.
Поненте непонимающе покосился на юношу.
— Что у меня есть друг?
— Что боги вообще дружат.
— Почему это?
— Мне кажется, когда у тебя так много власти, трудно отличить того, кто рядом из-за нее, от того, кому ты правда нравишься.
— Хорго на самом деле мой друг. Мы познакомились, когда у нас обоих ничего не было.
— Ничего? — Тиас удивленно распахнул свои темные глаза. — Но вы же боги!
Поненте не ответил. Он снова ощущал вину, которая теперь стала привычной и будто срослась с его телом. Когда Тиас лег спать, Поненте бесшумно встал и подошел к кромке пруда. Он не имел выхода в мировой океан, хотя и оказался довольно большим. Это и к лучшему: чужие суда ходить не будут.
В небе загорались звезды, которые предсказывали чью-то судьбу. Были ли где-то там настоящие боги, которые в самом деле управляли этим миром? Поненте не знал, но отчаянно надеялся, что были. Потому что жить в одиночестве, на которое он добровольно обрек себя, оказалось слишком тяжело, чем он мог себе представить раньше. Только тлела надежда, что люди в этом мире не одиноки, что где-то там, прячась среди теней и бездонной черноты неба, сидел незримый Наблюдатель. Что все идет по Его божественному замыслу, а препятствия на пути — лишь испытания силы воли.