— Я буду на твоей стороне до конца реализации плана, а в обмен ты исполнишь одно мое желание.
— Нет никаких гарантий, что я сдержу слово, даже если дам его.
Поненте лишь пожал плечами.
— Не думаю, что ты станешь лгать. Ты слишком самовлюблен для этого. Ложь и отступничество — явно не твоя стезя.
— Ты ничего не знаешь о плане. Если бы знал, то понял бы, что он весь построен на лжи и отступничестве.
— Ты и сам знаешь, что это не так. Ты не из тех людей, которые размениваются на мелочи. А ложь — мелочь. Лгут для получения выгоды или из страха. Ты вряд ли чего-то боишься, а выгода тебе не нужна.
— Ты не знаешь обо мне ровным счетом ничего, впрочем, как и я о тебе. Доверять друг другу настолько — не глупо ли? Ты не знаешь даже, чего я желаю.
Поненте понимал, насколько это рискованно. Он действительно не знал Уно, лишь блефовал, пытаясь по лицу прочитать его реакцию. Но ледяная маска сына наместника даже не дрогнула, и Поненте оставалось лишь догадываться, что скрывалось под ней.
Он мог бы выстроить логическую цепочку, провести параллели и исключить явно неподходящие варианты. Поненте мог догадаться, что руководит Уно — но на это требовалось время. То самое, которого осталось не так много, поэтому мысли в голове начали накладываться одна на другую, образуя разноцветный комок отрывистых сведений.
Уно не любит отца. Не ценит в своей гвардии никого, кроме Малтара. Похоже, не ведет праздный образ жизни.
Но ещё он много лжет. Поненте покривил душой, сказав, что Уно не делает этого. В тот день, когда тот впервые приехал в Нижний Город, он назвал его Сангаутом. Но проблема состояла в том, что это название объединяло Верхний и Нижний города в один, что крайне злило жителей последнего. Они не считали себя частью господ Верхнего Города, поскольку презирали их. Только вот наедине с Поненте Уно назвал Нижний Город своим нормальным названием — и делал так каждый раз, когда никто его не слышал.
Это могло значить только одно из двух: или он не был согласен с позицией богачей Верхнего Города, или пытался войти в доверие к Поненте. Будто хотел показать, что на его стороне. Но зачем? Если он так хотел наладить контакт год назад, почему сейчас отговаривает его от сотрудничества?
Ещё один неясный момент — зеркало. Почему Уно оставил его сестре? Поненте сомневался, что в нем взыграли родственные чувства. Даже если он и симпатизировал Трамонтане, вряд ли стал бы так сильно рисковать ради нее.
Нет. Такие люди, как Уно, действуют только в своих интересах. Он презирает жителей Верхнего Города, но наверняка не показывает им этого. Но и людей в Нижнем Городе он едва ли принимает за людей. Официально Уно остаётся представителем высшего сословия. Однако в приватных разговорах он демонстрирует свою довольно радикальную позицию, кроме того, явно спускает на тормозах промашки людей из Нижнего Города. Он пытается заполучить их доверие. Их силу. Но что есть у безымянных нищих детей, чего нет у Уно? Поненте подозревал, что незаметность. Их никто не знает. Никто не видит. Они — тени, которые могут проникнуть в любой угол. А ещё они сильны, раз выжили и продолжают бороться. Достаточно ли этого, чтобы стать незаменимыми? Однако они были крайне нужны Уно.
И если это так, то Уно планирует переворот. Революцию, обещанную Хорго.
— Умные люди смогут догадаться, что ты делаешь. И я тоже могу догадаться. А если не заключу сделку с тобой, могу заключить ее с кем-то другим.
— Неужели ты думаешь, что мне не хватит сил убить тебя?
— В этом есть смысл?
Уно прищурился. Посыл Поненте он понял, но не спешил отвечать. Тот намеренно поставил его в такое положение и теперь лишь выжидающе смотрел в ледяные серебристые глаза.
— Умных людей я предпочитаю держать в союзниках, — наконец ответил Уно. — Давай так: если сейчас догадаешься, что я собираюсь сделать, то я выполню даже три твоих желания.
Уно был слишком самоуверен, и Поненте понимал причину этого. Немного посомневавшись, он все же отмел вариант с обычным переворотом ради власти — ответ не может быть так прост, а Уно — настолько предсказуем.
Может быть, он хотел завоевать власть в целой республике? Сангаут был столицей, хотя фактически являлся только пристанищем тех, кому некуда было девать деньги, и тех, кому неоткуда их брать.
Трудно было предположить, чего хочет такой человек, как Уно. Вряд ли дело было во власти или деньгах — их у него и так было немерено. Но чего можно хотеть больше, чем этого? Больше, чем безопасности, мягкой кровати и вкусной еды?
Поненте не мог ответить на этот вопрос. Но все же он решительно перестроил его так, чтобы его можно было задать в отношении Уно.