Поненте просто не мог этого допустить. Если Лейро получит ту территорию, то очень удобно устроится у самых границ Трианы на плодородных землях. Поэтому оставался только один вариант — немного приукрасить действительность.
В Солос они вернулись только к вечеру, когда люди уже вернулись с земляных работ. Поненте сразу остался посреди площади, и вокруг него начал скапливаться народ.
— У нашей страны появилась проблема, — начал он в наступившей тишине. — Людям на западе понравилась земля, которой мы владеем. Если мы не сможем постоять за себя, они придут и выгонят нас в северные леса, где холодно и совсем нет еды.
— Почему это не сможем? — выкрикнул с задних рядов какой-то мужчина. — Мы им зададим!
— Сейчас они еще не так сильны, поэтому им нужно собирать силы. Я говорил с их лидером, он настроен решительно — в ближайшие годы они соберут обученное войско, и тогда вторгнутся к нам.
«Ну, пусть кто-нибудь предложит, — подумал Поненте, оглядывая толпу. — Давайте, хотя бы намеком! Это должен предложить не я, и тогда все будет хорошо!»
Но люди будто не понимали. Или, скорее всего, понимали, но не желали предлагать напасть первыми — слишком тяжелым было это решение, никто не хотел стать инициатором войны.
— Укрепим город? — неуверенно произнес кто-то.
— Да, давайте строить стену, — поддержали из толпы.
— Может, заделаем проход между горами?
«Они не хотят воевать», — прошипел внутренний голос.
«Я не могу изменить их решение, — ответил Поненте. — Это их жизнь и их страна».
«Это твоя страна».
«Я не могу отправить их умирать».
«А я могу», — рассмеялся кто-то внутри, заставив Поненте почувствовать холод.
Избегать войны было хорошим решением, и Лейро вряд ли напал бы первым. Но Поненте терял землю, потерять которую было просто непозволительной роскошью. Но как объяснить это людям?
«Это опрометчиво. И глупо. Придумай что-нибудь другое», — подумал Поненте, и внутренний голос тут же исчез.
Он слышал чужой голос все чаще, хотя прекрасно знал, что этот голос — он сам. Темная, жестокая часть души, которую Поненте заталкивал поглубже во тьму и старался о ней не вспоминать. Но он знал, что однажды она выйдет наружу, и боялся этой минуты.
— Давайте попробуем расширить Триану на восток и север, там должны быть свободные земли, — решил Поненте. — И одновременно укрепим Солос.
И хотя эта идея народу тоже не слишком-то понравилась, он уже не стал придавать этому большое значение. Восточные земли были тоже плодородны, там даже начиналась довольно крупная река. Соседом Поненте по той границе был Хорго, поэтому он не спешил расширяться в ту сторону — Хорго все равно не собирался перебираться на материк, поэтому вторжения от него можно не ждать.
— Ты все-таки предотвратил войну! — восторженно воскликнула Этернитас, пробившись через толпу. — Нам так повезло, что именно ты к нам пришел.
«Да уж. Сам чуть не начал, сам же и предотвратил», — буркнул голос в голове.
А Поненте кивнул, принимая благодарность.
— Я живу для блага этой страны, — ответил он.
Шумное общество снова недовольных людей уже начало его тяготить. Поненте выбрался из плотного кольца людей, постоянно что-то спрашивающих, и едва ли не бегом направился в свой дом. Его иногда беспокоили и там, но если он не выходил после первого стука, то люди переставали ему надоедать.
Как только дверь закрылась, Поненте несколько минут с наслаждением слушал полное безмолвие. Потом до него донеслось кукареканье петуха — щуплого и жалкого, больше похожего на длинного голубя. Вой собаки, которая была рождена волчонком и еще слепой найдена охотниками.
Поненте шагнул в темную глубину дома и едва не подпрыгнул от испуга, увидев краем глаза мутное белёсое пятно посреди главного зала.
— Трамонтана, — выдохнул он. — Нельзя же так пугать.
— Теперь тебе шпионы на каждом углу будут казаться?
— Почему?
— Ну а как. Когда ссоришься с влиятельными людьми, надо ходить и оборачиваться.
— Вот оно что. Иногда мне кажется, что у слухов есть крылья.
Трамонтана встала со стола и подошла ближе, качая головой. С возрастом она стала еще холоднее и язвительнее, однако и умнее: именно такой, какой должна быть новоявленная богиня и будущая императрица — и такой, каким боялся стать Поненте. Почему она все еще приходила и уверяла, что у них все хорошо? Они с каждым днем отдалялись все сильнее и теперь с трудом понимали друг друга. Трамонтана — потому что была достаточно сообразительной, а Поненте — потому что подобные вещи ночами ему нашептывал внутренний голос. Трамонтана называла этот голос интуицией, но Поненте пытался ей не верить.