— Я не стану обещать тебе отмщение, — прошептал Поненте так тихо, чтобы его смог услышать только спокойно лежащий внизу Лейро. Хотя боль читалась на его лице, внешне он больше никак это не показывал. — Не буду говорить, что найду способ уничтожить тебя. Но я скажу, что будет дальше, — Поненте чувствовал, как его собственные руки дрожат от напряжения, как Лейро судорожно пытается вдохнуть. Боль. Единственный рычаг, которым можно воздействовать на бессмертных тварей вроде них. — Умрут десять твоих людей за одного моего. После следующего нападения — по сотне. А потом, когда мне это надоест, уничтожу сам Артеон и оставлю тебя на его руинах — коротать вечность там, где тебе и место. Ты ведь любишь мертвецов? Сможешь быть со своей страной по другую сторону жизни.
Поненте отпрянул, убирая руки с горла Лейро. Тот вдохнул быстро и судорожно, как будто действительно мог умереть; в его глазах плескалась ненависть. Поненте знал, что тот хочет сказать. Он встал и отошел, будто ему было мерзко находиться рядом со своим врагом.
— В следующий раз живым уйдешь только ты, — сказал Поненте и направился к воротам Солоса.
Когда он отошел от Лейро на достаточное расстояние, то кивком подозвал к себе Тиаса.
— Возьми лошадь и проследи, чтобы они убрались за горы.
Тот направился к конюшням, а Поненте сжал пальцами очередную свою карту. Только теперь он понял, что как раньше уже ничего не будет. Эта битва стала началом чего-то внушительного и кровавого.
Глава 26
И лишь тогда границы сцены
Исчезли вовсе с глаз долой.
Большой тюрьмы пропали стены,
Меня возвысив над толпой.
— С ума сойти можно, — причитала Трамонтана, нервно ходя из угла в угол через весь тронный зал Поненте. А он сидел на полу почти в самом центре и мрачно следил за возлюбленной.
— Ты ожидала чего-то другого?
— Нет! Но не так же быстро. А вдруг Шривах нападет? Он такой же отбитый, как его братец.
— Кстати о братцах...
— Понятия не имею, что он хочет сказать.
Накануне вечером Уно позвал Поненте и Трамонтану на отдаленный остров. Он упомянул, что там будут все правители стран. Со многими Поненте не виделся вот уже восемнадцать лет, поэтому немного нервничал перед встречей. Кроме того, он не знал, как поведет себя Лейро, и не был уверен, что сможет удержать себя в руках при виде него.
— Ты, главное, не нервничай, — попыталась успокоить его Трамонтана. — Веди себя достойно. Ясно, что встреча будет из-за произошедшего, так что... В общем, ты понял.
Понял. Делать вид, что нападение не ударило по нему. Поненте не мог этого сделать. Не мог забыть тринадцать погибших на поле боя и еще троих, умерших вскоре от полученных ран. Лейро потерял пятьдесят семь человек, которых трианцы закопали в братской могиле подальше от Солоса.
Шестнадцать тел, сложенных в ряд на главной площади, были чудовищной насмешкой судьбы. Поненте снова был маленьким мальчиком, вдруг ставшим сиротой. Он снова должен был лгать и изворачиваться, чтобы выжить. Отвратительное чувство беспомощности глодало душу, выжигало на глазах слезы. Но Поненте не мог позволить себе слабости. Только не сейчас, когда его люди так напуганы — ведь он должен вести их к спасению, быть уверенным в себе и их общем будущем.
А он был уверен только в том, что при особом желании соседи с легкостью растопчут юную Триану.
В дверь осторожно постучали. Трамонтана подняла замок, и в комнату вошел покрытый кровью Тиас. Поненте знал, что кровь была не его, и вопросительно взглянул на юношу. Тот медленно опустился на колени и склонил голову.
— Я сделал, как ты сказал.
— Ровно сто три? — холодно переспросил Поненте.
— Да.
— Замечательно.
Поненте забрал карту и уселся на свой железный трон. Он не позволял сожалению захватить разум, хотя оно решительно пыталось это сделать. Поненте чувствовал вину, которая тяжелым покрывалом ложилась на его плечи, но он понимал — чем дальше во времени будет идти Триана, тем больше крови будет скапливаться на его руках.
На пороге мелькнула чья-то быстрая тень, и в дом влетела явно разозленная Этернитас.
— Ты заставил Тиаса убить сто три человека?! — выдохнула она со смесью гнева и ужаса.
— Во-первых, ты должна спрашивать разрешение войти прежде, чем сделать это, — Поненте кивнул на дверь. — Во-вторых, кто ты такая, чтобы задавать мне подобные вопросы?
— Может, по божественным меркам сто три жизни — это пустяк, но не для нас, — уже тише и спокойнее произнесла девушка.
— По божественным меркам это тоже не пустяк, — ответила Трамонтана.