Но оказалось, что это еще не конец.
— Осталось сделать макияж, и все, — произнесла Мей, придирчиво вглядываясь в зеркальное отражение Сэнди.
Следующие несколько минут она этим и занималась. Когда наконец отступила на шаг, Сэнди вновь посмотрела в зеркало и уже вслух ахнула. Еще совсем недавно ей казалось, что лучше уже некуда, но сейчас она убедилась в обратном. Последние штрихи произвели такой эффект, будто Мей взмахнула волшебной палочкой. Сэнди показалось, что ее взгляд приобрел дополнительную глубину, глаза стали еще синее, губы — выразительнее и даже цвет лица как будто улучшился.
— Вижу, вам понравилось, — улыбнулась Мей, заметив восторженное выражение глаз Сэнди.
— Просто… просто… нет слов!
— Приятно слышать. Буду рада видеть вас в своем салоне вновь.
Сэнди все не могла оторвать глаз от зеркала.
— Я… конечно, непременно… — взволнованно пробормотала она. — Как только снова окажусь в городе, обязательно загляну к вам!
Мей проводила ее до двери.
После салона Сэнди стала останавливаться едва ли не перед каждой витриной, ведь кроме всего прочего самой нужно было привыкнуть к тому, как она сейчас выглядит.
Стоя перед витриной книжного магазина «Уолд бестселлер», Сэнди думала о том, что, если бы не «Страстоцвет», новый эротический роман Джоан Пирсон, она, наверное, никогда не решилась бы на смену образа. Но роман ее потряс. Его персонажи были смелыми, раскованными, жили насыщенной полнокровной жизнью, о которой деревенской библиотекарше, каковой являлась Сэнди, оставалось лишь мечтать.
Прочтя нашумевшую книжку, она почти в один момент изменила многие взгляды на вещи. Ей тоже захотелось острых ощущений. Но, будучи человеком здравомыслящим, она понимала, что на скромную библиотекаршу, серую мышку вряд ли обратит внимание человек, подобный сильному, смелому и чертовски привлекательному главному герою романа «Страстоцвет». Так и возникла идея преображения — пока внешнего, а уж потом, разумеется, и внутреннего.
Потому Сэнди и приехала сегодня в город. Потому и решилась зайти в бутик, а затем и в парикмахерский салон.
Сейчас она смотрела на отражение в витрине книжного магазина, осознавала, что оно ее собственное, и силилась в это поверить. Наконец, едва заметно улыбнувшись, мысленно сказала себе: «Поздравляю, милая моя, похоже, ты своего добилась. Теперь дело за малым — найти героя-любовника».
Любовника…
Сэнди почувствовала, что краснеет. Ее порядком смущали собственные, неожиданно проснувшиеся желания, и в то же время она сгорала по ночам от страсти, пока перед ее внутренним взором проплывали навеянные эротическим романом будоражащие картины. Даже сейчас, в эту самую минуту, несмотря на то, что Сэнди находилась на улице, в людном месте, ее внезапно охватил чувственный трепет.
Только этого недоставало! Нужно как-то успокоиться.
Прикусив губу, Сэнди оглянулась по сторонам, потом вновь посмотрела на витрину — и вдруг сообразила, чем может отвлечься. Книгами, конечно! Как это она упустила из виду, что смотрится в витрину книжного магазина?
Поправив напоследок челку, к которой трудно было вот так, с ходу, привыкнуть, Сэнди поднялась по трем ступенькам, толкнула дверь и вошла в магазин.
2
Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь…
Эта фраза всплыла в мозгу Сэнди, когда она увидела возле одного из уставленных книгами стеллажей его.
Она чуть не споткнулась на ровном месте, увидев едва ли не идеальное воплощение своих ночных грез. Во всяком случае, ей пришлось на миг остановиться, когда почти перед ее носом оказался он — взлелеянный в мечтах герой-любовник.
Он показался Сэнди… ослепительным! Иначе не скажешь, потому что, когда она увидела его, по ее глазам будто полоснул возникший из ночного мрака луч маяка.
Во времена учебы в университете Нолан Пирс был типичным представителем категории студентов, которых сверстники называют ботаниками. Правда в данном случае подобное определение имело под собой все основания, так как Нолан действительно изучал ботанику и пылал страстью к выведению новых сортов растений, в частности цветов. Но в то же время обладал одной особенностью, благодаря которой выгодно отличался от прочих занудных зубрил, — незаурядной внешностью.
Являясь по сути типичным ботаником — в прямом и переносном смыслах, — Нолан был, без преувеличения сказать, красив. При этом он больше походил на выходца из Латинской Америки, чем на англосакса. Его темные волосы почти достигали плеч, медвяно-карие глаза обычно хранили спокойное выражение, но оживленно вспыхивали, если речь заходила об излюбленном предмете — селекции растений.
Последнее обстоятельство свидетельствовало о скрытой страстности характера, но тут удивляться не приходилось, учитывая бытующую в его семье легенду о некой испанской красавице-цыганке, которая лет триста назад пленила в Малаге сердце капитана шхуны «Адвенчер-спирит» Сэмюэля Пирса, предка Нолана.
Роман получился бурный, хотя и короткий, потому что через месяц шхуна отчалила от берега, чтобы продолжить плавание. Правда история все же имела своеобразное продолжение спустя примерно год, когда шхуна вновь бросила якорь в гавани Малаги. Следующим по прибытии вечером в каюту капитана Сэмюэля Пирса постучал боцман, чтобы вручить корзину, которую ему самому передала у трапа похожая на цыганку старуха со словами: «Отдай лично капитану Пирсу».
В корзине находился сверток, в котором Сэмюэль Пирс и боцман с изумлением обнаружили младенца мужского пола. Тот спал, притом так крепко, что закрадывалось предположение об искусственном происхождении подобного сна. Не иначе как кто-то поколдовал над малышом — та же старуха-цыганка, к примеру. «Видать, маковым отваром мальца напоили, — констатировал боцман, — чтобы не пищал».
В пеленках обнаружилась записка, в которой было только одно коряво нацарапанное по-английски слово: «Твой».
Уяснив смысл короткого послания, Сэмюэль Пирс обескураженно поскреб в затылке. Боцман же только крякнул: ему было прекрасно известно о скоротечном, случившемся у этих самых берегов романе капитана с местной красоткой. Затем, видя явную растерянность капитана, боцман добавил:
— Не волнуйтесь, кэп, я постараюсь разузнать, в чем тут дело.
Сэмюэль Пирс лишь вздохнул. Ему-то уже все было ясно — все, кроме того, что делать с младенцем.
К счастью, подобного вопроса не возникло у боцмана. Будучи человеком семейным — в Манчестере его ждали жена и трое детей, — он хорошо разбирался в подобных делах.
Примерно через час, пользуясь тем, что ребенок по-прежнему крепко спал, боцман вынес его все в той же корзине в город. Там, переговорив со знакомым трактирщиком, у которого недавно родила сноха, отправился прямиком к тому домой. Далее последовала беседа с самой снохой, впрочем непродолжительная. Увидев небольшой, но туго набитый золотыми дукатами кожаный мешочек, предусмотрительно захваченный боцманом у капитана Сэмюэля Пирса, женщина быстро согласилась стать кормилицей. От нее боцман вышел без корзины, младенца и капитанских денег.
Уладив дело с ребенком, боцман вновь двинул в питейное заведение. Правда не в таверну, куда заходил накануне и где собирались моряки, докеры и прочий портовый люд, а в трактир, в котором были свои завсегдатаи — торговцы, мастеровые, служивые и даже стражи городского правопорядка. Последние интересовали боцмана больше всего, так как, глотнув пива, рома или иного горячительного напитка, порой становились чрезвычайно разговорчивыми и выбалтывали прелюбопытные вещи. Боцману же сейчас позарез требовались горячие новости. Некое шестое чувство подсказывало ему, что старуха-цыганка неспроста приволокла капитану Пирсу младенца в корзине.
Далее семейная легенда Пирсов гласила, что интуиция боцмана не обманула. В тот вечер он действительно подслушал разговор, проливший свет на странную историю. Хотя так и не понял, кто говорит, так как посетители сидели к нему спиной.
Впрочем, и неважно, кто беседовал, — важно, что сказали. А услышал боцман следующее: вот уже недели две как по всей округе ищут убийцу некой Кончиты.