Мурашки побежали по спине Шарлотты. Она не могла поднять взор и встретиться с его глазами, увидеть в них нежную теплоту и найти силы сказать нет.
Не дождавшись ответа, Морт отвернулся и молчал, пока Шарлотта не закончила перевязку и не закрыла пакет первой помощи. Затем склонился над ней.
— Я ненадолго вернусь в Англию, — сказал он, приводя Шарлотту в полное замешательство. — Мои намерения чисты. Я не намерен оставаться в Бойгани даже на одну ночь, — продолжал он, накрывая руку Шарлотты своей.
Случайно она выронила пинцет и обрадовалась, что сейчас может высвободить свою руку, прикосновение к которой Морта пронзило се всю иголками.
— Где ты живешь, Шатти?
Шарлотта застенчиво пожала плечами. Зачем он это делает? Разве он не понимает, что она не желает иметь с ним ничего общего?
— Зачем тебе это надо? — спросила она, чувствуя, как его глаза пронизывают ее тело и она начинает терять голову.
— Потому что ты мне небезразлична, Шатти. Я должен позаботиться о тебе. — Он взял ее за плечо и повернул к себе лицом. — И не спрашивай никаких объяснений. Я не могу их дать… по крайней мере, сейчас. Но…
— Пожалуйста, ничего больше не говори, — взмолилась Шарлотта.
Заботиться о тебе. Но не любить тебя. Не испытывать к тебе интереса! Почему это так ее беспокоит? В нынешнем положении это самое лучшее.
— Ты это тоже чувствуешь, Шатти. Я уверен, что так оно и есть, — продолжал Морт, словно Шарлотта ничего и не говорила.
Да. Конечно, она может почувствовать, увидеть, прикоснуться, когда он так близок. Но допустить этого не может.
— Я найду тебя, Шатти.
Его руки мягко гладили ее плечи. Шарлотта боролась со жгучим желанием прижаться щекой к пальцам его руки. Его глаза горели, как и ее кожа. О да, она беспокоится о Морте. Она также любит его, но не должна!
— Пожалуйста, Морт, — взмолилась она, стараясь сохранить голос ровным, — убери руки.
Он покачал головой и растянул рот в победной улыбке.
— Нет, Шатти. Мне нравится прикасаться к тебе.
Шарлотта проглотила слюну. Ей казалось, что не румянец покрывает ее щеки, а кровь заливает лицо. Как она может противостоять такому мужчине? Он превосходит ее психически и физически и доказывает это с каждой последующей секундой.
— Я знаю, Шатти, что ты чувствуешь, — продолжал Морт, доказывая, что она была права, когда вообразила, что он видит ее насквозь. — Скажи мне, что ты ничего ко мне не чувствуешь, и я оставлю тебя в покое.
Скажи ему… скажи, старалась она убедить застывшие губы. Но голос отказывался лгать, сформировать слова, которые оказались бы абсолютной неправдой. Она постаралась сбросить с плеч его руки.
— Прекрати это, — только и смогла сказать.
— Почему? — спросил Морт, не желая убирать руки.
Шарлотта открыла рот, чтобы пробормотать очередной протест, но Морт отрицательно покачал головой и, приложив палец к ее губам, заставил замолчать.
— Я знаю, ты борешься со своими чувствами ко мне. Почему, не знаю… но я это выясню. А затем, что бы это ни было, с этим надо покончить. Я не сдаюсь. Я привык бороться, Шатти, и побеждать. Я никогда не мирюсь с поражением.
Палец у губ Шарлотты странно воздействовал на нее. Никогда не сдаюсь! Уж это ей известно. И кто в состоянии победить его? Разумеется, не Брайен!
О, нет… нет! Все зашло слишком далеко. Чувствуя, что от собственной вины у нее кружится голова, Шарлотта собрала все силы.
— Прекрати, — потребовала она, беря себя в руки скорее из-за того, что Кейт и Гай могут их услышать.
Неожиданно Морт повиновался, но его улыбка говорила о том, что эта покорность не означает поражения.
— Не обманывай себя, Шатти. Не отказывай себе в чувствах.
Шарлотта рассвирепела от мужской самоуверенности.
— Дома есть человек, который меня ждет, — быстро сообщила она, надеясь таким образом избавиться от Морта.
Но тот лишь рассмеялся.
— Должно быть, он не много для тебя значит, иначе ты бы не бросила его и не сбежала в это отвратное место. И не захотела бы смотреть на другого мужчину.
— Не обольщайся, — прошипела Шарлотта, ненавидя себя за то, что вынуждена говорить так с Мортом. Все, что он говорит, правда, и она не хочет смотреть на другого мужчину… кроме Морта.
Морт обеспокоено нахмурился.
— Не обижайся, — сказал он, накрывая ее руки и глубоко заглядывая в ее глаза. — Это не приносит боли, Шатти. Помнишь, как я поцеловал тебя? — Он многозначительно помолчал. — Вспомни, что ты почувствовала? Вспомни, Шатти. Было безболезненно. Это было прекрасно и поцелуй тебе понравился так же, как и мне… Разве не так?