— Алешенька! – с упреком сказал дворф, – Ты где камушек то взял?
А маг-гопник перестал ржать, спрятал застывшую на руке «козу» в карман и пошёл устранять последствия падения камня.
Министерство Чрезвычайных Ситуаций дворфского государства Хочешь-дунь передало дело в суд, требуя возмещения нанесённого ущерба.
Но не таков панк и анархист Лёха Баринов, чтобы останавливаться на полпути. Хотелось Лёхе убить двух зайцев одним ударом. Тренировки тренировками, но нужно было найти способ проникнуть в логово Улкафаира и нанести ему удар изнутри. Тогда то и возникла идея путешествий сквозь время и пространство.
Охотников обучать «предводителя» такому сложному искусству не нашлось. В конце концов, Нос, смирившись с Лёхиным упрямством, согласился поделиться своими знаниями по этому вопросу. А верный Ул вызвался сопровождать Барина в путешествиях. В течение суток их мотало из мира в мир. Три раза Леха тонул. Два раза в доисторическом океане, кишащем меголодонами, и один раз – в бассейне с шампанским на балу у Воланда. В первых двух случаях выручила дружба Ула с местными птеродактилями, а в третьем – дракон еле утащил с дьявольской вечеринки вдрызг пьяного Барина. Лёха сопротивлялся и требовал продолжения банкета. В итоге весьма неаккуратно намагичил и заслал их сюда, в неведомые горы.
Раздумья Лёхи прервал пронзительный крик. Птенцы загалдели и активно заелозили по гнезду, предчувствуя скорую кормёжку. Со стороны отрогов, тянущихся непрерывной цепью с севера на юг, показался силуэт парящей в небе птицы, несущей в когтях довольно крупную добычу. В усталой башке Барина возникла мелодия Дунаевского и дикий крик «Роберт!» При ближайшем рассмотрении «Роберт» оказался ягненком. И Лёха с ужасом представил, как увесистая тушка обрушится в гнездо, и как начнётся кровавое пиршество. Он уже видел безобразную лысую голову птицы, вытянутую вперёд морщинистую шею. «Жаль, нет ружья!» – подумал Барин, от испуга встал на корячки и пополз вглубь шаткого сооружения, прямо под тушки маленьких вонючих засранцев, не заметив, что амулет светится тёплым голубоватым светом. И тут прозвучал выстрел.
Лёха оглянулся. Прямо к гнезду во весь опор несся Ул. На спине дракона, гордо выпятив грудь, сидел длинноволосый всадник с тем самым пресловутым ружьём в руке. Кондор выпустил из когтей добычу, и тело несчастного ягнёнка полетело в пропасть, гулко ударяясь о каменные стены. Птенцы взвыли, требуя пищи. А их родитель готовился пойти в наступление.
Всадник вскинул ружьё и прицелился. Грянул второй выстрел. Мимо! Пуля просвистела прямо между «святых колючек», красовавшихся на голове Барина. «Далеко! Эдак он мне и голову с плеч снимет!» – подумал «предводитель», нащупывая рукой торчащий среди веток острый конец птичьего пера. Не дожидаясь очередного выстрела, Лёха вскочил на ноги.
— Эй, я здесь! – заорал он, размахивая зажатым в ладони пером. Птица неуклюже перевалилась за край гнезда. От злости морда её побагровела и раздулась. Кондор раскинул свои огромные крылья, вытянул шею и попытался ударить противника клювом.
— Получай, индюк-переросток! – Лёха, спотыкаясь о голосящих птенцов, отчаянно бросился вперёд и воткнул очинок пера в глаз чудовища. Птица захрипела, забила крыльями, а затем перешла на визг.
Барин выскочил из гнезда на узкий каменный гребень и, разбежавшись, прыгнул со скалы прямо на спину подоспевшего Ула. Он ухватился за плечи длинноволосого всадника, и они помчались прочь. В этот момент на горизонте появился силуэт ещё одной птицы. За судьбу птенцов можно было не переживать.
Примерно час спустя Барин и его новый знакомый сидели у костра и ели мясо, запивая странным на вкус индейским пивом. Ул стоял рядом и щипал травку.
— Как вы только едите эту гадость? – брезгливо поморщился дракон.
— Все мужики едят мясо, – пояснил Барин.
Индеец начал лопотать по-испански. Но что именно он говорил, они не понимали. В конце концов, Лёха выудил из кармана «Справочник начинающего мага» и нашёл безобидное заклинание для раскрытия лингвистических способностей.
Талькав или по нашему Гром, так звали длинноволосого, был индейцем из племени Мапуче. Он охотился в окрестностях, когда увидел появившегося из ниоткуда Ула. Дракон беспомощно кувыркался в воздухе, пытаясь встать на крыло. Вокруг него сверкали молнии, изо рта валил дым. Талькав принял существо за свалившееся с небес божество Арикену, крылатую змею, некогда проглотившую первых людей, и уже собирался расправиться с ним. Но увидев слёзы в глазах больно шмякнувшегося о землю дракона, Талькав не смог поднять на пришельца руку. Полчаса ушло на то, чтобы Ул смог объяснить индейцу причину своего появления в Андах, и какая беда грозит Барину, если они срочно его не отыщут. Бесстрашный индеец, хорошо знающий местность, согласился помочь новому другу, и они подоспели как раз вовремя.
— Не скучно тебе здесь, Талькав, в повседневной тине? – спросил собеседника Лёха.
— Нет, – улыбнулся Талькав. – Здесь красиво. Я тоже панк. Свобода для меня дороже всего.
— Точно, братан! – согласился Лёха. – Только я не про это. Я про одиночество.
— Не беспокойся, брат, – ответил индеец. – После этой зимы я беру себе жену. Поэтому охочусь – хочу сделать подарок. А вообще здесь не скучно. Кондоры всё время кого-то таскают. Всем помощь нужна. Талькав - хороший проводник.
На утро отдохнувшие и посвежевшие путешественники готовы были к очередному перемещению. Лёха ещё раз перелистал «Справочник», вспомнил всё, о чём ему говорил Нос, и на глазах у изумленного индейца материализовал красную телефонную будку. Утрамбовав туда дракона, он обнял на прощание Талькава, кое-как втиснулся внутрь и сотворил заклинание. Пора было возвращаться домой, в Армагедец.