И вдруг в начале недели он заявил, что должен быть в Бирмингеме с пятницы по воскресенье, опять срочные переговоры, без него не обойтись.
— Но ведь это же праздничные дни, — возмутилась Поппи. — и я предупреждала, что буду занята.
— Праздничные? — непонимающе переспросил Джеймс.
Поппи вздохнула.
— Я сто лет назад предупредила тебя, что буду занята: я должна помочь дома, будет много гостей.
Джеймс беспомощно посмотрел на нее.
— Поппи, а ты не могла бы взять мальчиков с собой?
— Могла бы. Но я им няня, а не мать. И им нужен ты, а все последнее время ты опять так чертовски занят, что мы тебя почти не видим. Ты практически поселился в этом Бирмингеме.
Джеймс устало откинулся на спинку дивана и обеими руками взъерошил волосы.
— Я должен поехать, Поппи. Это очень срочно.
— Так срочно, что нельзя это сделать в рабочие дни? А кто составляет расписание этих встреч?
— Ну, конечно, Элен. И ты зря подозреваешь ее в каких-то черных замыслах. Просто в выходные проще собрать людей.
— А может, все дело в том, что она хочет заполучить тебя, Джеймс?
Он нахмурился и покачал головой.
— Нет, Поппи. Ты ошибаешься. Вы с Элен не ладите, я знаю, да и работать с ней бывает трудно, но ты хочешь представить дело так, будто она хочет увести меня у тебя.
Значит, он действительно не подозревает об истинных целях Элен. Ну, как же можно быть таким слепым? Что ж, настал решающий момент! Поппи перевела дыхание.
— Джеймс, не важно, каковы причины всего этого, но так продолжаться не может. Я люблю тебя и хочу быть с тобой, но я не хочу оставаться где-то на задворках, быть твоей любовницей и няней мальчиков и уступать тебя твоей работе, твоим партнерам и еще черт знает чему. Если мальчики и я — главное в твоей жизни, покажи это нам, будь с нами. Если нет — я ухожу, потому что не хочу, чтобы меня засовывали на полку и доставали оттуда только тогда, когда надо удовлетворить возникающие потребности, да и то если расписание позволит!
И, не сказав больше ни слова, она отправилась к себе наверх и легла спать.
В пятницу стало ясно, что она проиграла.
Джеймс собрался уезжать в Бирмингем, сказав перед этим Поппи, что ее отношение к происходящему — абсолютно нерационально и что она неправильно понимает намерения Элен.
Она отказалась обсуждать это.
— Выбор за тобой, Джеймс, — сказала она спокойно, но твердо. — Или я, или Элен. Тебе решать.
Он нахмурился:
— Это бессмысленно.
— Нет. Я сражаюсь за то, что для меня жизненно важно, то же самое делает Элен. И не моя вина, что ты слеп настолько, что ничего этого не видишь.
Поппи позвала Бриди, открыла дверь, ведущую в сад, и вышла. Когда она вернулась с прогулки, Джеймса уже не было.
А может быть, не надо было ставить вопрос так резко? Проще было сказать ему о ребенке. Удивительно, что он ничего не замечает. Поппи казалось, что всем вокруг все понятно. По крайней мере мама все поняла сразу, едва они с мальчиками зашли в дом. Одри усадила дочь за стол и налила ей кружку крепкого чая.
— И когда это произойдет? — спросила она.
Поппи не стала притворяться, что не понимает вопроса.
— На Рождество.
Одри покачала головой.
— А мне кажется, в октябре. Может быть, у тебя близнецы?
Поппи беспомощно пожала плечами, и тут же по щекам покатились слезы. Одри обняла ее и молча прижала к себе.
— Ох, мама, я такая дура. Я хотела убедиться, что он меня любит, а не просто готов поступить как порядочный человек, и я... я сегодня предъявила ему что-то вроде ультиматума и, похоже, потеряла его навсегда. Так что приготовься стать бабушкой незаконнорожденного внука.
Поппи улыбнулась сквозь слезы.
— Не торопи события, — сказала Одри. — Думаю, он от тебя так просто не откажется. Ну, а если и откажется, ты знаешь, что у тебя есть дом и здесь все будут рады твоему малышу.
От этих слов у Поппи снова потекли ручьем слезы. Когда она наконец успокоилась, мать отправила ее в ванную привести себя в порядок перед тем, как вернутся мальчики и отец.
Утром Поппи выглянула из окна спальни и увидела, как отец с Питером расставляют столы, а рядом кто-то распаковывает посуду — все, как в прошлом году, но для нее все совсем по-другому. Этот день может стать самым лучшим в ее жизни или... самым ужасным.
Она надела широкое платье из хлопка, надеясь, что оно поможет скрыть ее небольшой животик, и спустилась на кухню.
— Прекрасно. На сегодня все. Если только у Джеймса нет вопросов. Джеймс?
Он посмотрел на Элен, и, хотя мысли его были далеко, он словно впервые заметил, как интимно, соблазняюще она ему улыбается. «Все-таки я непроходимый тупица», — подумал Джеймс.