Падди вдруг отвернулся от нее и стал смотреть на море. Ветер играл его волосами, плечи застыли в напряжении.
Брайди соскочила со стола и встала между ним и морем. С невольной мольбой она положила пальцы на его голые руки и сказала:
— Мне это страшно не нравится, Падди… Что мы все воюем, будто Кристин какой-то приз, хотя на самом деле оба хотим одного — ее счастья? Неужели нельзя как-то по-другому?
— Никакой женщины у меня в доме нет, — произнес Падди спокойней. — Неужели вы действительно решили, что я мог с кем-то сойтись так быстро после смерти Пегги? Подумайте, как это восприняла бы Крис. Для нее это был бы еще один удар.
А для него? Это он хотел сказать?
— Посмотрите на меня, Падди. — Когда он нехотя подчинился, Брайди продолжила: — Мне очень жаль, Падди. Мне действительно жаль, что с вашей женой это случилось. — Ее бирюзовые глаза смотрели со всей искренностью, а руки лежали на его руках.
— Это правда?
— Разумеется, правда. Она была такой молодой. Все это ужасно. И для вас, и для Крис.
Падди заговорил, и в голосе его не было никаких эмоций:
— Вот почему я не могу позволить вам встретиться с Крис. Я не могу рисковать. Она очень изменилась после смерти Пегги. Она стала все подвергать сомнению и чуть что лезет на дыбы. Часами сидит одна в комнате, слушает музыку и не хочет разговаривать со мной. Я не знаю, как с ней быть. Просто ума не приложу. Ей сейчас не хватает только еще одного нервного потрясения, Брайди. Поверьте мне. Она этого не выдержит.
Брайди стоило большого труда говорить спокойно:
— Я верю, верю. — Про себя же она подумала другое: наверное, Падди, говоря все это, имеет в виду и себя.
Падди взял ее руки в свои.
— Наверное, то, что я сказал, неприятно. Ведь это значит, что вам нельзя увидеть Крис. Господи, это все так сложно…
— Я рада, что вы все высказали напрямую.
Падди перебирал пальцы ее левой руки.
— У вас нет кольца? — с недоумением вдруг спросил он. — Но вы же замужем, разве нет?
— О нет, — отдернула руку Брайди. — Я никогда не была замужем. И не хотела.
Глаза у Падди вдруг расширились.
— Но вас… вас не изнасиловали? Крис не…
— Да что вы! Ничего подобного. Ее отец хороший человек. Он и не знал о существовании Крис, пока я не сообщила ему сама пять лет назад. Я ему даже не говорила, что беременна.
— Но почему? Почему вы не вышли за него, когда Крис родилась, раз он такой хороший человек?
Брайди отломала веточку березы, щекочущую ей руку, и стала машинально обрывать почки.
— Вчера вы фактически обвинили меня в том, что я все вру, — тихо проговорила она. — Позвольте же рассказать вам, как все было.
Падди взял у нее из рук веточку и бросил на землю.
— Пойдемте на берег и найдем местечко на камнях, — предложил он и впервые за все утро улыбнулся ей. — Нам обоим нужна передышка.
Улыбка полностью преобразила Падди. В нем вдруг проявилось настоящее мужское обаяние, перед которым трудно устоять. Брайди с удивлением взглянула на него, и он спросил:
— Я что-то не то сказал?
Это со мной что-то не то, мелькнуло у Брайди. Тринадцать лет назад я завязала с сексом, и вот — пожалуйста — я у ног Падди. Как можно забывать, что он отец Крис?
— Да нет, ничего. Я… просто не совсем вас понимаю.
— Я человек как человек, Брайди.
Она фыркнула.
Падди рассмеялся.
Если улыбка у него была сексуальной, то смех — настоящий динамит.
— Знаете, что больше всего поражает меня? — с внезапной горячностью проговорил Падди. — Вы ужасно похожи на Крис и в то же время не похожи. Вы женщина, а Крис в переходном возрасте от ребенка к подростку. Вы страдали — и не говорите, что нет, я и сам вижу, — и это придает вам особую красоту. Это красота, которую может дать только жизненный опыт. Тут дело не в фигуре, или коже, или глазах, синих как море. — Он окинул ее взглядом с головы до ног. — Я уж не говорю о бесконечно длинных ногах, от которых у мужчины голова идет кругом… — Он взъерошил волосы и договорил: — Черт побери, чего я несу! Признаться, мне это несвойственно. Но в вас есть что-то такое, от чего все правила летят к черту.
Напуганная Брайди выпалила:
— Если у вас есть правила, то они есть и у меня. И не следует нам забывать о них — ни мне, ни вам — ради вашей дочери. Вашей и моей дочери.
— Вы думаете, я хоть на минуту об этом забываю, — протянул он.
— Да, дело касается не нас с вами, — страстно закончила она. — Это касается Крис. — Она права, она знает это. Знает с того единственного раза, после которого не позволила ни одному мужчине соблазнить себя ни словом, ни действием. Так почему с Корнби все идет не так?