– Тебе подарили на Рождество новую куртку?
– Да.
– Красивая, – сказал я, – желтая.
Он помахал руками – вверх-вниз, но цыплята не летают. Мы стояли, не зная, что сказать.
– Почему ты один? – неизвестно с чего вдруг спросил он, а я вытаращил на него глаза.
Софус знал, что я провел Рождество в одиночестве? Это что, главная деревенская новость? Неужели на меня велась слежка из-за зашторенных окон?
– Я опоздал на самолет, – сказал я.
– Как?
– Он слишком быстро улетел. А я не смог его догнать.
– Ты летел в Норвегию?
– Собирался.
– Тебе грустно?
– Из-за чего?
– Из-за того, что ты здесь один.
– Ну, я же не один.
– Как это?
– Ты же здесь.
– Да.
– Ну, Софус, а что-нибудь еще тебе подарили на Рождество?
Он кивнул. С энтузиазмом. Ему подарили еще что-то хорошее.
– И что же?
– Машину.
– Машину?
– С пультом управления.
– Супер!
Он кивнул:
– Мама хочет, чтобы ты у нас поужинал.
– Что-о?
– Мама сказала, чтобы я пригласил тебя к нам домой на ужин.
Я ничего не понимал или, может, понимал слишком много. Очевидно, я стал объектом рождественских исследований и сейчас наступила пора проверить, верны ли предположения. Я так и представлял, как семейство в белых лабораторных халатах, надев перчатки, попросит меня лечь на холодный железный стол посередине гостиной. А потом набросится на меня со скальпелями и ланцетами.
– Мама так сказала? Ты уверен? – переспросил я, раздумывая, как же мне поступить.
– Ну да. Пойдем?
– Сейчас?
– Да.
Нет. Нетнетнетнетнет. Мне не хотелось идти. Вообще не хотелось. Не хотелось больше всего на свете.
– Я думаю, сегодня не получится, – ответил я.
– Почему?
– Видишь ли, сегодня у меня кое-какие дела.
– Какие?
– Ну… разные.
– Тебе не хочется у нас ужинать?
– Да нет, не в том дело, что не хочется, – ответил я, помедлив, – просто у меня…
– Тогда пойдем.
– Знаешь, нет, по-моему…
– Мама сказала, чтобы ты пришел.
Ну что тут возразишь?
Я сдался и пошел на поводу.
– Ладно.
– Йиппи-и!
– Угу. Йиппи-и.
– Тогда пошли.
Софус повернулся и быстро пошел к дому, а я поплелся за ним. Я несколько дней не мылся, не менял одежду, и настроение у меня было не ахти, тем не менее я послушно подошел к красному домику, зашел внутрь, разулся и остался в носках. Стоя в чужом доме, я вдыхал запахи этой семьи – еды, которую они готовили, их тел, то абсолютно уникальное сочетание запахов, которое живет в каждом доме. Усевшись на полу, Софус принялся развязывать шнурки, но они были затянуты слишком туго, и у него никак не получалось. Он махнул сапогом в моем направлении, и я, взяв его за лодыжку, начал распутывать узелок. Вот так я и предстал перед глазами родителей: стоя в прихожей и вцепившись в ногу их сына. Как раз в этот момент, широко улыбаясь, появились Мистер и Миссис Фареры с обветренными лицами. Я наконец развязал шнурок и, держа в одной руке сапог, крепко тряс другой руку отца семейства.
– Добрый вечер, – сказал тот, глядя мне прямо в глаза, – Оули Якобсен.
Я ясно и отчетливо произнес свое имя и повернулся к матери семейства.
– Сельма.
Еще раз мое имя моими устами.
– А с Софусом вы уже знакомы, – сказала она, потрепав сына по голове. Он тотчас же пригладил волосы. Не хватало еще ходить лохматым!
– Ну, тогда пойдемте ужинать.
– Мам! – вклинился Софус, вытянув другую ногу. Еще один узелок. Мне следовало помочь и с этим шнурком, но родители опередили меня, склонились над сапогом, ухватили за кончики шнурка – ничего не скажешь, вот что значит уметь работать в команде и успешно сотрудничать. Родители Софуса были ниже ростом, чем мне показалось с первого взгляда. В этом отношении они были абсолютно одинаковые, примерно на голову ниже меня, а мой рост более-менее соответствует росту среднестатистического европейца. У Оули Якобсена были короткие темно-русые волосы, которые торчали во все стороны, и у Сельмы то же самое. Они хорошо смотрелись вместе. Пара счастливых троллей. Прекрасный материал для туристического рекламного проспекта. Оули – самый настоящий работяга, крепко сбитый, с огромными руками. Одет он был в пушистый шерстяной свитер с тремя кнопками на плече и плотные брюки. Сельма – более худощавая, к ужину и по случаю Рождества она явно принарядилась. Я так и представил себе, как она достает из самых недр платяного шкафа пакет из «Маркса и Спенсера», сохранившийся еще с тех пор, как они с подругами полтора года назад ездили за покупками в Шотландию и Англию, и вынимает одежду, готовясь к празднику. Возможно, она надевает эти вещи в последний раз. На следующее Рождество, а может, даже летом будет уже слишком поздно. В магазинах появятся новые модные вещи, и рождественские наряды отправятся обратно, в тот же пакет, который ей выдали при покупке и который она аккуратно сложит, благоговейно убирая одежду в шкаф. Возможно, Сельма уже знала, что надела этот наряд в последний раз. А потом Софус сбросил наконец сапог и побежал в гостиную.