Честно говоря, никто не знал, что с ним делать, а вышестоящее начальство помалкивало, решая более насущные задачи.
Мария Сафонова вышла замуж за Андрея и благополучно родила дочку. К моменту восстановления группы находилась в декретном отпуске, но с радостью согласилась участвовать в предстоящей операции. Первые полгода числилась внештатным экспертом, а, отлучив Алёнку от груди, сбагрила на мужа, заставив его уйти в отпуск по уходу за ребёнком.
Родион Мельников пережил самый кошмарный отрезок своей жизни. Формально он вернулся в Службу Контроля и даже начал мотаться по прежним маршрутам. Только это продолжалось недолго. Подписка о неразглашении душила не хуже петли в охотничьей ловушке, мешая вырваться на свободу и поведать приятелям и коллегам всю правду о своих приключениях. Он стал угрюмым и часто срывался на товарищах. Те, заметив его слабое место, с удвоенной силой принялись подкалывать, сочиняя истории и про сотрудничество с милицией, и про шашни с беременной Марией, и про больничный. Доходило до того, что некоторые приписывали раны, полученные в стычке с мерками, побоям, полученным от рассерженного мужа Сафоновой. В итоге Родион уволился и забухал. К моменту, когда в Отрадный вернулся майор Дерюгин и объявил о сборе группы, Гизмо выглядел типичным синяком с частного сектора. Помятый, опустившийся затворник. Дементор оказался для него не высасывающим радость призраком, а ангелом-спасителем. Две недели в БСМП, где эскулапы пичкали его всевозможными капельницами и секретными эликсирами по списку майора КРБ, если не вернули прежнего панкера, то сделали его более покладистым и спокойным.
Новое подразделение получило нейтральную формулировку: «межведомственная следственная группа». Попробуй догадаться, чего, где и под эгидой кого они расследуют.
Правда без эксцессов не обошлось. Где-то через месяц, после возвращения в строй Мельникова, Денис подкараулил его возле дома и, прижав к забору, потребовал отказаться от участия. Вернуться к прежней работе инспектора Службы Контроля и, забыв о бункере, спокойно мотаться по объектам Агрохолдинга.
— Отвали, Деня! — сказал тогда Родион, отмахиваясь от попыток Черова, совершить насилие и порвать ворот футболки, — Это мой выбор! Сам знаешь, как скучна житуха в родном аграрном раю. Мне ваши секреты побоку — душа жаждет приключений.
— Ты идиот, Родя? — настаивал Черов и, решив во что бы то ни стало спасти товарища, рискнул поведать правду, скрываемую от него начальством, — Тебя включили в команду, только по причине твоей патологической болтливости. Боятся, что лишённый контроля, наговоришь лишнего! Хлуцевич и Дерюгин надеются, что сунешь свою дурную голову куда-нибудь и её оторвёт к чертям собачьим. Тебя хотят использовать в качестве «отмычки». Помнишь, я рассказывал про сталкеров? В этой аномалии что угодно может произойти. Никто, кроме меня, за тебя вписываться не собирается! Сдохнешь — спишут на боевые потери и закроют вопрос с утечкой информации. Только для этого тебя включили в команду!
— И чё? Думаешь, я сам об этом не догадался? — невозмутимо фыркнул Мельников.
Затем оттолкнул Черова, державшего его за грудки и разгладил смятую ткань футболки. В уже опустившихся на город сумерках, Денис хорошо разглядел, как блеснули глаза панкера, то ли от азарта, то ли от восторга.
— Может орден дадут, — на полном серьёзе заявил Родион, — Батя уважать начнёт, а не материть, обзывая конченным панком. Какая у меня перспектива в Службе Контроля? Занять место бригадира выездной смены? Без образования выше не прыгну. А тут спецподготовка и доплата, как носителю гостайны. Я всё продумал. Потом можно резидентом РВСР устроится. Здесь или в курортной зоне. В том же Лазурном. Я узнавал.
— Нет, ты точно дебил, — вздохнул Черов и махнул рукой.
— А ты? — ухмыльнулся Мельников, — Возомнил себя крутым сыщиком, потому что прочитал кучу книжек, сделал четыре нейрофильма и окончил школу милиции?
— Я ещё юридический закончил, — напомнил Черов, но как-то вяло, потому что запал иссяк и спорить совершенно не хотелось.
— Ну так и шёл бы работать юрисконсультом на птицефабрику! Тебе же все уши об этом прожужжали!
Мельников был уверен, что удар пришёлся в самое больное место. До последних событий, Денис зарделся бы пунцовым румянцем, смутился и принялся оправдываться. Подобное часто случалось с ним в школе и на уличных разборках. Теперь же он с сожалением посмотрел на одногодка и спокойно произнёс: