Якобинец интуитивно семенил следом, загребая песок массивными носками ботинок. Когда зомби останавливался, сержант снова брызгал ему в лицо, принуждая двигаться дальше. Задумка понравилась командиру.
— Я лично выпишу рапорт на медаль за сообразительность, — похвалил Ломов, — Уводи его подальше, только не позволяй себя касаться. Мы не знаем, как эта зараза передаётся.
Пока Танк заманивал своего подчинённого подальше от ямы, Ломов, решительно оттолкнувшись от стены, направился к раскопкам. То, что тело Савостина лежит ничком на дне, он заметил сразу, но прежде чем предпринимать что-либо, сделал восьмёрку, обойдя сначала могилу минералога, а затем отвал. Цвет выбранного грунта, насыпанного горкой в паре метров, отличался. Немного темнее, словно реголит был влажным, а сейчас подсыхал, покрываясь белёсой плёнкой. Что это значило, мог бы сказать только минералог, но тот, скорее всего, мёртв.
Закончив предварительный осмотр, не давший никаких результатов, Ломов осторожно приблизился к догорающему саксаулу. Лёгкий ветерок уже сбил прогоревшие ветки, оставив торчащим только почерневший ствол. Он же слабыми порывами раздувал бардовые угли, превратившие сердцевину в яркую пунктирную линию. Через пару часов от деревца останется только горстка пепла.
Подавив желание пнуть головешку, чтобы ускорить процесс, Ломов ещё раз внимательно осмотрелся. Можно ли считать, что именно саксаул стал причиной выбора места для раскопок? Отбросив мистику и версию, что саксаул является деревом-кукловодом, способным привлекать внимание жертвы ментальным воздействием, он прокрутил в голове более правдоподобные варианты. Деревце должно чем-то питаться. Возможно, Савостин рассчитывал обнаружить воду. Какой-нибудь пожарный гидрант или прорыв магистрального провода? Надо было потребовать, чтобы минералог не только проводил свои исследования, но и объяснял причины своих поступков. Впрочем, решил Дим Димыч, теперь уже поздно наматывать сопли на кулак.
— У меня чисто! — сообщил он подчинённым, — Возвращаюсь. — А как же Данияр Артурович? — не удержалась от возгласа Забелина, хотя по голосу становилось заметно, что восклицание даётся ей с трудом, — Вы оставите его в яме? — Что предлагаешь, Гейша? — не вступая в пререкания, спросил Ломов. — Достать тело из ямы, принести сюда, узнать причину его гибели… Да, бог мой, возможно он ещё жив, просто потерял сознание как Якобинец. Манюня ведь медик. — Я скорее травматолог, — поправила девушку Сафонова, — Биометрия скафандров отключена, поэтому установить причины его обморока я не смогу. Тут нужен врач общей практики с хорошим опытом диагностирования. Если бы работала биометрия, встроенный анализатор сам определил причину недомогания и произвёл необходимые инъекции. — Так почему в нашей группе нет профессионального врача? — Забелина задала вопрос, который давно всех мучил.
Видимо, Сафонова каким-то образом повлияла на её сознание, иначе лингвист никогда бы не решилась поднять эту болезненную тему. Только пьяный может ляпнуть… Только человек с изменённым восприятием реальности способен говорить то, что думает, а не то, что принято и соответствует приличиям.
Черов, лежащий на перекрытии схрона, демонстративно хмыкнул, радуясь, что не ему придётся отвечать на вопрос. Конечно, рано или поздно он возник бы. Конечно, ответ на него был. Проблема в том, что он не понравится учёным и призорам. Зона — это не город, где из-за любого чиха вызывают неотложку. Здесь ни помочь, ни правильно диагностировать, по большому счёту, нечем. В их положении врач сможет только посочувствовать вместе с остальными и утешить особо нервных валерьянкой. Тогда какой смысл отправлять в рейд лишнего человека? Выделять для его безопасности призора? Увеличивать вес поклажи за счёт дополнительных пайков, баллонов с водой, бесполезного медицинского оборудования, если не позволили даже оборудовать тележку аварийной лебёдкой?
— А смысл? — спросил Ломов, не собираясь разгонять тему с отсутствием медика. — Ответь, Гейша, а потом закатывай истерику.
— Ну, не знаю… — растерялась лингвист.
Похоже, она действительно пыталась предсказать действие врача в подобной ситуации, но не могла подобрать аргументы.
Повисшую паузу заполнил Золотарёв, окопавшийся прямо перед входом в схрон:
— Танк, не наступи на меня.
— Выхожу, — подхватила Сафонова.
Сержант в последний раз прыснул в лицо Якобинца остатки воды и бросил бутылку ему в грудь. Тот неловко попытался поймать, но не сумел. Бутылка упала к ногам, и парень присел, шаря свободной рукой по песку.