Где золото роют в горах
Автор этой книги — Гравишкис Владислав Ромуальдович — за свою долгую жизнь сменил не одну профессию.
Сорок полных лет отдал он служению литературе и стал известен читателям как автор многих книг, изданных в Челябинске, Свердловске, Москве — «Есть на Урале завод», «После войны», «Машина ПТ-10», «Большое испытание Сережи Мерсенева», «На озере Светлом», «Гвардии Красной сын», «Миасская долина», «Добрый самородок», «В суровом краю» и др.
Гравишкис В. Р. много лет живет в г. Миассе — центре золотодобычи Урала. Он хорошо знает жизнь и работу людей, о которых пишет, а также природу Урала. Все это придает его произведениям большую достоверность.
Сборник маленьких повестей и рассказов «Где золото роют в горах» посвящен жизни наших современников.
ЧЕЛЯБИНСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 1964
Р2
Г 75
Автор этой книги — Гравишкис Владислав Ромуальдович — за свою долгую жизнь сменил не одну профессию.
Сорок полных лет отдал он служению литературе и стал известен читателям как автор многих книг, изданных в Челябинске, Свердловске, Москве — «Есть на Урале завод», «После войны», «Машина ПТ-10», «Большое испытание Сережи Мерсенева», «На озере Светлом», «Гвардии Красной сын», «Миасская долина», «Добрый самородок», «В суровом краю» и др.
Гравишкис В. Р. много лет живет в г. Миассе — центре золотодобычи Урала. Он хорошо знает жизнь и работу людей, о которых пишет, а также природу Урала. Все это придает его произведениям большую достоверность.
Сборник маленьких повестей и рассказов «Где золото роют в горах» посвящен жизни наших современников.
ТРИ КИЛО ЗОЛОТА
1
Трое мужчин стоят у палисадника Раисы Матвеевны Окуневой, лениво позевывая и ежась от утренней прохлады. Темно-зеленая, с синеватым отливом листва сирени плотной броней отгораживает дом от улицы. Только перед самыми окнами ветви обрезаны, и за стеклами видна Раиса Матвеевна. Она торопливо подшивает белые подворотнички на гимнастерки трех своих сынов, отправляющихся в школу.
Бригадир Борис Костерин, как обычно, ворчит:
— И будто не знает, что на смену идти. Вечно не готова, вечно ее жди. Что за мода такая, в самом деле?
Спорить никому не хочется, но бригадиру надо что-то ответить, и мониторщик Ефим Краюшкин вяло говорит:
— Чего ты хочешь? Женщина, ребятишки. Обиходить надо. — Он срывает листок сирени, растирает между пальцами и сосредоточенно нюхает зеленую массу. — В прошлом году в Крым в санаторий ездил, так там эвкалипт есть. Лист у него потрешь — ох, и хороший запах идет! Я вот здесь все деревья пробую — ни одно в листу запаха не имеет...
— Вечно ты за нее заступаешься! — не слушает Ефима и сердится Костерин. — Хоть бы раз бригадира поддержал. Как только руководить вами — не знаю...
Окно распахивается, выглядывает Раиса Матвеевна. Она старше всех в бригаде, ей лет сорок пять, но голос у нее звонкий и мелодичный.
— А вы не ждите меня, мужики! Я, как поспею, так вас и догоню.
— Обождем, — басит Краюшкин. Теперь он мнет ветку полыни. — Вот полынь — эта запах имеет. Только вкус не тот. Куда ей против эвкалипта!
— Разбаловала ты ребят, Раиса, вот что, — продолжает брюзжать Костерин. — Вполне могли с вечера сами пришить. Вон какие лбы, нечего их поважать.
Раиса Матвеевна откусывает нитки и принимается за последний, третий воротник.
— Вчера им некогда было: за цветами в питомник бегали. Глядите-ка, мужики, какую красоту принесли. Гладиолусы-то, а? Никто теперь не скажет, что у Раисы Окуневой парни хуже других в школу пришли.
— Ерунда! Мы в школу ходили вовсе без цветов — и ничего, учились. Это еще поглядеть надо, кто больше знаний накопил: с цветами или без цветов.
До сих пор молчавший машинист землесосной установки Григорий Смехов цедит сквозь зубы:
— Не трепись, надоело!
Костерин прикусывает губу и замолкает, сдерживая себя. Машинист землесоса на гидравлике второе лицо после бригадира, и ссориться с ним не следует. Не положено. Невыгодно. Невыгодно потому, что у Костерина есть кое-какие планы. Смехов — изобретатель, то и дело срывает наградные куши, неплохо бы пристроиться к нему в компаньоны. Лишняя копейка всегда пригодится. Нет, с этим дылдой ссориться никак нельзя! Лучше помолчать.
А вообще-то личность неприятная. Вон как уставился, глазастый! Разглядывает Костерина, словно увидел в нем какую-то неисправность и теперь прикидывает, какой болт надо подтянуть, чтобы неполадку устранить. Что люди, что машины для него все одно — механизмы. Любит он их регулировать, и не зря землесос Григория Смехова считается по всему приисковому управлению передовым по своим новшествам. Не так просто подступиться к такому!
Черт бы его побрал, глазастого! Никогда не знаешь, какой фортель он выкинет. И приструнить нельзя. Носятся с ним, как с писаной торбой, — талант, самородок, умелец и всякое такое! Поступает всегда как вздумает, говорит, что в башку взбредет. Погоди, погоди, Григорий Смехов, доберусь и до тебя.
Наконец сборы закончены, мать и сыновья отправляются в разные стороны: Раиса Матвеевна — с гидравлистами на смену, а ребятишки. — в школу, начинать учебный год. То и дело оглядывается Раиса Матвеевна и следит за тремя детскими фигурками, важно шагающими по широкой приисковой улице...
2
До гидравлики два километра. По размокшей глинистой дороге звонко чмокают восемь резиновых сапог. За обочиной — белоствольная березовая роща. Каждый день идут мимо берез гидравлисты и видят, как все больше и больше становится светло-желтых прядей в листве. А сегодня и совсем густо высыпало желтой, огненной седины — скоро, скоро вся порыжеет роща! Поредеет листва, и станет роща прозрачной, светлой. А там, глядишь, белые мухи, льдины на пруду — и конец сезону!
— Дождлива осень, шут ее подери! — говорит Краюшкин. Он отчаянно размахивает руками, чтобы удержать равновесие на осклизлом глинистом откосе. — Опять придется в совхоз на выручку ехать, картошку копать. Не управятся сами, поди!
Он шагает вторым. Первым, конечно, идет Костерин — он считает своей непременной обязанностью руководствовать бригадой везде и всюду. Третьим, затолкав руки глубоко в карманы и строго разглядывая глинистую дорогу, точно и в ней нашел какую-то неисправность, идет Григорий Смехов. Как обычно, он молчит и даже не слышит Краюшкина.
Замыкает колонну, тоже как обычно, Раиса Матвеевна. Она улыбается своим мыслям: должно быть, представляет себе, как три ее сына стоят сейчас в строю на школьной линейке. Букеты в руках, чистенькие, принаряженные. Ох, сыны, сыны! Поймете ли вы когда-нибудь, как вас тяжко ро́стить?
— Я договорился, никуда мы нынче не поедем, — властно говорит Костерин. — У самих сезон, упустишь — не догонишь. Пускай канцеляристы едут. Нечего им штаны в кабинетах просиживать.
Все знают, что Костерин тут ни при чем. Директор прииска Торбин и секретарь партийного бюро Азначеев ездили в райком партии договариваться, чтобы на уборочную в совхоз не посылать рабочих с гидравлик, и там согласились с приисковым руководством. Однако никто не возражает бригадиру. Пускай похваляется, потешит душеньку!
— «Волга» твоя что? Опять в ремонте? — спрашивает Краюшкин.
Костерин — владелец старенького мотоцикла «ИЖ», приисковыми насмешниками прозванного «Волгой», той самой «Волгой», которую страстно мечтает купить мониторщик.
— Грязищу-то видишь? Так заляпаешь машину, что и не отмоешь потом...
— Этак тебе и вовсе ездить не придется. Дожди идут каждый день, — усмехается Краюшкин.