«предательство» партии было вставлено в текст позднее. Это был акт мести давнему партийному оппоненту Геббельса. 57 Но это было не всё: сравнение оригинального дневника с текстом из «Кайзерхофа» показывает, что Геббельс впоследствии подделал многие ссылки на позицию Штрассера в этот критический момент, чтобы продемонстрировать, как «злодей» Штрассер последовательно развивал свою антигитлеровскую политику в течение длительного периода. 58 Это также объясняет значительное раздражение, вызванное «разоблачениями» книги Геббельса из «Кайзерхофа» в кругах нацистских гауляйтеров после её публикации в 1934 году. 59
Оригинальная версия дневников рисует совершенно иную картину тех дней. Действительно, как ясно показывают записи в дневнике, касающиеся консультаций руководства НСДАП в Веймаре в конце ноября – начале декабря, «кризис Штрассера» был связан с условиями согласия с правительством Шлейхера. В то время как Штрассер был готов к компромиссу, Гитлер (при активной поддержке Геббельса), напротив, сформулировал более жёсткие условия временного согласия, которые Шлейхер, со своей стороны, счёл возможным принять. Лидеры НСДАП загнали себя в угол.
В течение нескольких месяцев президент неизменно отклонял их требование о предоставлении им поста канцлера с полными президентскими полномочиями. Но у них не было партнёров для формирования коалиции. Оставался самый неудачный вариант – временное соглашение со Шлейхером. В декабре 1932 года
не было никаких попыток назначить Штрассера вице-канцлером, не было серьезных попыток Шлейхера расколоть НСДАП и не было попыток сформировать межпартийный фронт. 60
В любом случае, с точки зрения Геббельса, первые дни правления Шлейхера были относительно спокойными. Рейхстаг заседал с 6 по 9 декабря. Всё было довольно спокойно, если не считать «кровавой драки на галерках и в кулуарах между КПГ и нами» 7 декабря.61 Рейхстаг решил возобновить работу в середине января. О немедленном роспуске парламента, конечно же, речи не шло. И он действительно принял резолюции, полностью соответствующие требованиям национал-социалистов, включая амнистию и социально-политические меры.62 Позже в декабре правительство осуществило ожидаемое смягчение мер по борьбе с внутриполитическим терроризмом (третье условие, выдвинутое руководством НСДАП), в частности, ликвидировав особые суды, созданные в августе.63 Поэтому у Шлейхера были все основания для того, чтобы…
уверенность в своем кабинете, что НСДАП пойдет с ним на поводу
администрация.64
5 декабря Гитлер, Геринг, Эпп и Розенберг пришли в «художническую»
«Вечер» в доме Геббельса; следующий вечер снова прошел в непринужденной обстановке в его квартире, где Гитлер, Гесс и Эрнст Ханфштенгль, помощник Гитлера
«руководитель отдела по связям с зарубежной прессой» присутствовал; на следующий вечер Лени Рифеншталь, ярым поклонником которой Геббельс давно был, пригласила Геббельса, Гитлера и Ханфштенгля к себе домой.65 С 1932 года она склонялась к НСДАП;66 в эти недели ей предстояло чаще появляться на мероприятиях нацистской партии, в квартире Геббельсов и на вечеринках, устраиваемых ведущими национал-социалистами. Описания этих непринужденных вечерних посиделок не создают впечатления, что нацистская элита столкнулась с надвигающимся кризисом, способным расколоть партию.
Однако 8 декабря внезапно пронесся шквал слухов о том, что Штрассер планирует «дворцовый переворот». 67 В конце концов Гитлер получил письмо, 68 в котором Штрассер, вечно разрывающийся между лояльностью партии и приверженностью тому, что он считал правильным, политике создания рабочих мест, заявил, что уходит в отставку со всех своих партийных должностей. Причина, которую он назвал («вести партию к государству»), едва ли показалась Геббельсу веской: он считал, что единственная цель Штрассера — стать министром правительства. 69 Посреди ночи Геббельса вызвали на экстренное совещание в Кайзерхоф, где уже собрались Гитлер, Рём и Гиммлер. В газете Tägliche Rundschau только что появилась статья , написанная близким соратником Отто Штрассера по имени Герберт Бланк: Гитлера должны были отстранить от власти. 70
Поэтому письмо Штрассера Гитлеру было «вершиной иезуитского крючкотворства».