Более того, из этой короткой записи в дневнике Геббельса следует, что 22 июля Гитлер принял генерал-майора Вальтера фон Рейхенау, главу управления вермахта в военном министерстве. Этот визит состоялся непосредственно перед его переговорами с Хабихтом, Решни и Пфеффером. Таким образом,
Судя по всему, руководители армейских служб были проинформированы об этом начинании, по крайней мере в общих чертах. Это также было совершенно неизвестно до сих пор.92
25 июля был фактическим днём попытки путча. Члены СС
Подразделения, в основном бывшие австрийские военные, заняли здание австрийского радио и канцелярию федерального канцлера, убив федерального канцлера Энгельберта Дольфуса, главу правительства. 93 В течение дня Геббельс, все еще находившийся в Байройте и нервно ожидавший, начал получать первые оптимистичные сообщения о путче. 94 Но ситуация быстро изменилась: к вечеру того же дня австрийскому правительству удалось подавить восстание в столице. 95 Восстание, охватившее 25 июля многие районы Австрии, вскоре было быстро и повсеместно подавлено. 96
На следующий день Хабихт и Пфеффер прибыли в Байройт, чтобы дать отчет.
Хабихт был вынужден уйти в отставку, а через несколько дней австрийская штаб-квартира партии была закрыта. Гитлер также решил назначить фон Папена послом Германии в Вене. Назревал международный кризис.
Геббельс считал, что, хотя бы временно, существовала «опасность вмешательства великих держав». 97 Решающим фактором провала путча было то, что Муссолини немедленно оказал поддержку австрийскому правительству.
правительство.98 Если Гитлер сделал вывод из своих переговоров с Муссолини в Венеции, что последний одобрит германскую интервенцию против Дольфуса, то это было ошибкой в расчетах.99 Все, на что согласился Муссолини, — это отстранение Дольфуса и участие австрийских нацистов в правительстве, а не путч и хладнокровное убийство главы государства.
Геббельса особенно возмутила резко полемическая позиция итальянской прессы в отношении попытки путча. Очевидно, ища козла отпущения для обвинения в затее, в которой он полностью просчитался, Гитлер заявил Геббельсу, что он «раз и навсегда порвал с Римом» и ищет «более сильной поддержки от Югославии». 100 В последующие месяцы он сохранял своё негативное отношение к итальянцам; в октябре Геббельс узнал, что диктатор теперь рассчитывает на ось Берлин — Белград — Варшава. 101
OceanofPDF.com
СМЕРТЬ ГИНДЕНБЕРГА И ВЫБОРЫ
В начале июня, по мере ухудшения здоровья, Гинденбург переехал в своё поместье Нойдек, а к концу июля его состояние ещё больше ухудшилось. Нацистское руководство согласовало план действий: сразу после смерти Гинденбурга фюрер должен был быть объявлен его преемником.102 Когда сообщения из Нойдека стали всё более мрачными, Гитлер 1 августа отправился в Восточную Пруссию и успел увидеть Гинденбурга живым. Тем временем в Берлине Геббельс готовился к похоронам.103 Вечером 1 августа Геббельс присутствовал на заседании кабинета министров, на котором был принят закон, согласно которому после смерти рейхспрезидента его должность должна была быть объединена с должностью рейхсканцлера. На этом заседании, кроме того, Бломберг объявил, что после смерти Гинденбурга он обяжет военнослужащих принести клятву верности лично Гитлеру.104
В четверг, 2 августа, было сообщено о смерти президента: «В 9:45 я передал сообщение по всем каналам. В эфире полчаса тишина. Затем были объявлены новые законы. Весь город был покрыт траурными флагами».105
Вечером кабинет министров вновь собрался, чтобы согласовать детали церемонии похорон. Гитлер предложил провести референдум 19 августа для подтверждения своего преемника, который уже был законодательно закреплен. 106 Положение Гитлера как всемогущего фюрера Германии должно было быть дополнительно закреплено плебисцитом.
Геббельс не только принял участие в похоронах в Рейхстаге, но и присутствовал на церемонии у мемориала Танненберг на следующий день. Для него это прощание имело гораздо более глубокий смысл: оно было прощанием со старой Германией. Несмотря на то, что церемония произвела на него сильное впечатление, траурная речь епископа Дормана, обращенная к войскам, показалась ему невыносимой: «Я никогда не позволю ни одному священнику говорить у меня…