«Штрихи» Хельга была «образцом обаяния и дружелюбия».47
В начале июля он вернулся в Хайлигендамм. Магда приехала спустя добрых две недели, но всего на три дня, после чего вернулась в Берлин. 48 До приезда Магды его дважды навещала актриса Луиза Ульрих; он был её давним поклонником,49 и теперь обсуждал с ней «вопросы кино». Во время своего второго визита она прожила четыре дня у
Балтика,50 и к концу отпуска она еще раз посетила Геббельса в Хайлигендамме.51
Когда он наконец вернулся в Берлин в начале августа, произошла неловкая конфронтация с женой: «Магда меня донимает». Но через несколько дней наступило обязательное примирение. 52
Гитлер тоже неожиданно появился в Хайлигендамме. Они обсудили различные вопросы культуры и внутренней политики, а в остальном Геббельс постарался сделать визит как можно более приятным для своего вождя:
«Вместе ужинаем. Потом прогулки и прогулка на лодке при лунном свете. Прекрасная атмосфера. Я рулю. Туда и обратно по Балтике. Фюрер очень доволен ». 53
Но лунная идиллия длилась недолго. Вернувшись в Берлин, евреи подвергались жестоким нападениям, к которым Геббельс подготовил почву и отдал приказ, но только заручившись поддержкой Гитлера.
Так называемые беспорядки на Курфюрстендамме имели долгую предысторию. Начиная с рождественского сезона распродаж 1934 года, нацистские активисты организовали новые бойкоты еврейских предприятий и совершили бесчинства против евреев.
Наряду с СА, как и в предыдущие годы, ведущую роль играла NS-Hago, Национал-социалистическая торговая организация (NS-Hago). Эта новая волна антисемитизма продолжилась после рубежа 1934–1935 годов и набирала силу с февраля 1935 года.
После успешного Саарского плебисцита, в котором центральную роль сыграли нацистская пресса и региональные партийные лидеры, активисты партии требовали, прежде всего, положить конец
«расовый позор» — то есть интимные отношения между евреями и неевреями.
Однако с конца апреля руководство партии начало пытаться обуздать антисемитские проявления. Решающим фактором в этом стало шаткое международное положение Рейха, вызывавшее страх перед санкциями, в то время как существовала надежда, что переговоры о морском договоре с Великобританией станут залогом выхода Германии из международной изоляции.
С некоторыми трудностями руководство Берлинской партии в значительной степени добилось успеха,
Июнь, пресекая антисемитские беспорядки.54
Но Геббельс предвидел, что это может быть лишь временной остановкой
«действия». Он использовал каждую возможность в разговоре с Гитлером, чтобы добиться его согласия на «более радикальные действия в еврейском вопросе», и был полон решимости «уладить ситуацию» в Берлине в ближайшее время.55 Ему казалось, что усиление нападений на евреев — лучший способ отвлечь внимание от критической политической ситуации в стране и послать партийным активистам сигнал о серьёзности намерений режима выполнить основные идеологические требования национал-социалистической программы. Не в последнюю очередь он хотел, чтобы его считали лидером в этом вопросе; фактически, его план состоял в том, чтобы показать Берлину пример того, как должна выглядеть радикальная антисемитская политика.
Радикализм, которым он так гордился, теперь был полностью сосредоточен на «евреях». Он отказался от своей «революционной» риторики в середине 1933 года; «реакционеры» значительно ослабли с 30 июня 1934 года и больше не представляли собой особо интересной цели, а режим стал относительно осторожен в противостоянии с церквями. Своим безжалостным шагом против евреев в Берлине, как полагал Геббельс, он инстинктивно уловил основную тенденцию, к которой политика партии должна была вернуться в ближайшие месяцы.
После подписания 18 июня англо-германского морского соглашения во многих местах Рейха действительно вновь вспыхнули беспорядки.
Берлин снова стал одним из главных очагов этой активности: с начала июня члены Гитлерюгенда слонялись возле еврейских магазинов, мешая им торговать. Будучи гауляйтером Берлина, Геббельс подогревал эту погромную атмосферу в своей речи на съезде гау-партии 30 июня, заявив, что «сегодня евреи снова пытаются утвердиться на каждой улице».
13 июля до Геббельса, отдыхавшего в Хайлигендамме, дошли новости о
Еврейская «демонстрация» в Берлине: шведский фильм с антисемитскими настроениями, якобы, подвергся освистыванию и насмешкам со стороны евреев в зале, что было интерпретировано партийной прессой как преднамеренная провокация. Геббельс воспользовался случаем, чтобы настроить своего гостя, Гитлера, против его противника, Магнуса фон Левецова. Фюрер немедленно заверил его, что шеф берлинской полиции будет отстранён от должности (идея, которую Геббельс вынашивал ещё годом ранее):56