Более того, религиозные ордена должны быть распущены, а церкви должны быть лишены лицензии на преподавание. «Только так мы сможем их сломить за несколько десятилетий». 30 В течение следующих нескольких дней Геббельс смаковал газетные репортажи о судебных процессах 31 и лицемерно реагировал на демагогию, постоянно
воодушевленный своим собственным служением32, выразив «отвращение и возмущение».33
28 мая Геббельс выступил в берлинском «Дойчландхалле» с речью, осуждающей «сексуальных преступников и тех, кто за ними стоит». Однако ключевые фразы этой речи (которую обычно считают кульминацией кампании режима против церквей в 1937 году) принадлежали не ему, как следует из дневника: «Фюрер со мной, диктует сегодня моё объявление войны духовенству в связи с судебными процессами по делам о сексуальном насилии. Очень язвительно и решительно. Я бы не зашёл так далеко». 34
В своей речи Геббельс ясно дал понять, что случаи сексуального насилия со стороны духовенства, которые уже некоторое время циркулировали в судах национал-социалистического государства, не были «прискорбными отдельными инцидентами»; скорее, речь шла о «общем моральном разложении». Приняв позу возмущенного отца семейства, Геббельс не стеснялся подробно описывать это «возмутительное моральное разложение»: «После исповеди в ризницах совершались сексуальные преступления против несовершеннолетних; жертвы, подвергшиеся соблазнению, награждались изображениями святых за содействие развратным желаниям сексуальных преступников, а после совершения преступления пострадавшая юноша получала благословение и отпущение грехов».
Геббельс заявил, что «это сексуальное зло должно быть и будет искоренено на корню»; возможно, потребуется «привлечь к ответственности под присягой некоторых высокопоставленных представителей духовенства […]». 35 На следующий день он отметил, что национальная пресса, внимание которой с 26 мая неоднократно обращалось Министерством пропаганды на основополагающую важность речи, опубликовала её «полностью и на видном месте, с мощными, возмущёнными комментариями. Это показывает, насколько хорошо я выразил чувства каждого». 36
2 июля Геббельс присутствовал в Министерстве авиации, когда Гитлер обращался к гауляйтерам, в частности, по вопросу о политике церкви; он заявил, что отказывается от «роли религиозного реформатора». Геббельс был рад это услышать: «Всё это льёт воду на мою мельницу. Моя правота оказалась стопроцентной». 37
В последующие недели он продолжал разжигать пропагандистскую кампанию против Католической церкви. 38 В начале июля, однако, он разгневался на то, что он считал мягкими приговорами, вынесенными в
«суды над священниками». 39 Арест пастора Мартина Нимёллера в начале июля — ведущий представитель Исповедующей церкви был обвинён в
«подстрекательские замечания» о видных национал-социалистах — очень подходили Геббельсу: Нимёллера нужно «изолировать до тех пор, пока он больше не сможет видеть и слышать ».40
Во время Байройтского фестиваля он продолжил обсуждение церковного вопроса с Гитлером. На этот раз он посоветовал фюреру прервать судебные процессы на пару месяцев, «чтобы люди не притупляли к ним интерес». 41 Однако совет Геббельса, очевидно, был дан уже после событий, поскольку Гитлер прекратил судебные разбирательства не позднее 24 июля.
Предположительно, причины, по которым Гитлер объявил перемирие с церквями, были связаны с внешней политикой. Соответствующее сообщение было передано прессе в конце июля. 42
Именно в Байройте Геббельс также узнал, что, к его удивлению, Ханнс Керрль перешёл к политике разделения церкви и государства. Он хотел провести голосование по этому вопросу в протестантских церквях, что Геббельс поначалу считал «весьма сомнительным». Но когда на следующий день он услышал, что Гитлер согласен с Керрлем, он нашёл идею Керрля «довольно хорошей»: «Это будет…
полная катастрофа для церквей».43
Борьба с церквями захватила Геббельса на следующие месяцы. Он предпринял несколько попыток убедить Гитлера возобновить « процессы над священниками». 44 Он также читал Людвига Тома, и, как он писал в
дневник: «Я наполняюсь ненавистью к священникам».45
Но Гитлер призывал к «сдержанности» в церковном вопросе. По словам Геббельса, он «всё больше двигался к разделению церкви и государства. Но это будет означать конец протестантизма. И тогда у нас больше не будет противовеса Ватикану». 46 Однако в свете масштабной кампании по перевооружению и подготовки к войне изменение статус-кво в отношении церковной политики было последним, о чём думал Гитлер. 47 Его осторожность в церковных вопросах показывает, что после более чем четырёх лет диктатуры режим всё ещё не был уверен в своём влиянии на население.