Геббельс был глубоко разочарован лидерами народного движения в оккупированной зоне: «Все вы, евреи, французы и бельгийцы, не должны бояться. Вы от них в безопасности. Мне редко доводилось бывать на собрании, где было столько ругани и оскорблений, как вчера. И большая часть из них была направлена против их же товарищей».
На неоккупированных территориях, как он отметил, разгорелась борьба, которую он давно предвидел, между двумя организациями, конкурирующими за лидерство среди радикально правых, а именно «между Народной партией свободы и Национал-социалистической рабочей партией». Как он трезво заметил, эти две организации «вообще не подходят друг другу. Первые хотят прусского протестантизма (они называют его Немецкой церковью), вторые — великой Германии…
возможно, с католическим элементом. Мюнхен и Берлин ведут борьбу.
Можно также сказать: Гитлер и Людендорф». Его преданность была однозначной: «Мюнхен мне гораздо ближе, чем Берлин. Если бы только Гитлер был свободен!»
Он был обеспокоен тем, что существующее движение народничества не смогло выдвинуть «компетентного, трудолюбивого и благородного лидера». Несколько дней спустя он сформулировал свои стремления более драматично: «Германия жаждет Единого, Человека, как земля жаждет дождя летом». И затем последовал поистине пылкий призыв: «Господи, даруй твоему немецкому народу чудо!
Чудо!! Человек!!! Бисмарк, встань!»93
Призыв к лидеру, политическому мессии, столь возвышенно выраженный Геббельсом, был общим местом праворадикальной мысли в те послевоенные годы. Образ спасителя, созданный Геббельсом как новый Бисмарк, был широко распространён; надежды также возлагались на возвращение Фридриха Великого или Арминия (Германа). В литературе, прессе, молодёжном движении, протестантской церкви, а также в гуманитарных науках, бесчисленные
Раздавались голоса, выражавшие надежду и даже уверенность в том, что эта великая личность, «Единый», явится и выведет нацию из состояния поражения, вернув ей честь и самоуважение. Подобные националистические видения спасения содержали значительную долю религиозного и псевдорелигиозного содержания: будущий лидер будет послан Богом и наделен исключительными способностями. 94
Можно предположить, что в то время Геббельс, хотя и полный сомнений, обращал призыв к великому человеку прежде всего к себе: «Разве я бездельник или посланник Бога, чтобы ждать Его слова? Среди всего этого глубокого отчаяния всегда есть один сияющий свет: вера в собственную чистоту и в то, что однажды настанет мой великий час». 95
Его растущая вовлеченность в политику привела его на какое-то время к интенсивному изучению трудов ведущих социалистических мыслителей. Сначала он прочитал «Капитал» Карла Маркса . Его впечатлило описание положения рабочих в Англии, но стиль показался ему «сухим» и «ужасно бессердечным». 96 Несколько недель спустя он перешел к «Письмам» Розы Люксембург. из тюрьмы . Поначалу он испытывал полную симпатию к «Розе», как он называл её в своём дневнике, но по мере чтения становился всё более критичным, что, по его собственному признанию, могло быть связано с его «несколько односторонним» антисемитским настроем.97 Затем он прочитал «От Киля до Каппа » — мемуары ренегата социал-демократа, ставшего правым Густава Носке, которые вызвали у него приступ ненависти к «еврейской черни» .98
Наконец, он обратился к мемуарам Августа Бебеля. У Бебеля были «привлекательные черты лица» и «прямой, прямой характер», но Геббельса беспокоило его «недоучка». 99 «Социализм Бебеля», – резюмировал Геббельс, закончив книгу, – был «здоровой реакцией на либерализм, который был всемогущ в то время» и изначально «полностью патриотичен по своим взглядам», но позже он был «заражён еврейством». 100 Скромный рабочий лидер Бебель был, по мнению Геббельса, орудием в руках интернационалистически настроенных еврейских левых интеллектуалов, безнадёжно порабощённых своими
«фразерство». 101 Что Геббельс отождествлял себя с более
«Социалистическая» сторона национал-социалистической политики в последующие несколько лет была связана не столько с социально-экономической перестройкой общества, сколько с созданием расово однородной «национальной общности».
В Рейдте образовалась сплоченная группа политических единомышленников, которую он в шутку называл «союзом решительных». Встречи проводились для обмена идеями по вопросам, выходящим за рамки повседневной политики; дом Геббельса часто становился местом их проведения. 102 Его радикальные политические взгляды привели к потере связей со старыми друзьями. Он постепенно дистанцировался от