«немецкий тип маленького городка», который он видел воплощенным в этих «ужасных болтливых нищих», которые отличались «ленивым, безвкусным добродушием»,
«свиньи, переодетые джентльменами», «следующее буржуазное поколение». 103
Отношения с Эльзой, пережившие тяжёлый кризис в апреле 1924 года, были восстановлены. Клеймо её «еврейской крови» теперь, казалось, уже не так сильно его беспокоило: «Много сладких любовных свиданий с Эльзой», – писал он в мае.104 Возможно , для него это было главным образом удобным решением: «Эльза – славный, хороший ребёнок. Немного скучновата. Но верная, трудолюбивая служанка. Вы можете на неё положиться, и она окажет вам любую услугу».105 В июле он писал, что был «неизлечимо эгоцентричен в отношении женщин. Даю ли я? Нет, беру; столько, сколько могу. […] Иногда мне стыдно за себя. Если бы я мог жениться на тебе, Эльза, это решило бы множество проблем». Но он не мог жениться на Эльзе именно по «расовым»
причины. 106
Помимо всего прочего, образ Анки преследовал его всё сильнее. Он часто признавался в дневнике, что его великая любовь, которую он чувствовал обманутым, являлась ему во сне. Неудовлетворённая тоска по Анке крайне пагубно сказывалась на его отношениях с противоположным полом: «Сегодня я лишь наполовину мужчина для женщин. Мне не хватает самого лучшего и самого утешительного: уважения, дистанции, почтения». 107 Он заключил: «Почему Эрос мой мучитель, почему он не может быть моим
радость и моя сила? Анка, ты злая, прекрасная женщина!»108
ТЕСНЫЕ КВАРТАЛЫ И ФОЛЬКИШ ЭЙФОРИЯ
Геббельс снова впал в депрессию. Летом 1924 года он почувствовал, что ему «не хватает смелости смотреть жизни в лицо», и просто «никогда не покидал эту дыру».
И не было «ни стимула, ни энтузиазма, ни веры. Ждать! Ждать! Если бы я только знал, чего. Я обманываю себя, отправляя своего Майкла к одному издателю за другим. Никому он не нужен. Удивительно?» 110
В августе он отметил: «Много пьяных вечеров». 111 За несколько дней до этого он описал тревожный сон: «Болгарин бросает в меня нож. Острие ножа попадает мне в голову. Я истекаю кровью. Я теряю силы. Страх.
Ужас. Чувствую приближение смерти. Потом просыпаюсь. Мужчину звали Болгоровков». 112
Обзор его обстоятельств не оставлял места для оптимизма: «Мой идеал: иметь возможность писать и жить за счёт этого. Но никто не заплатит мне за мой мусор». 113 Он написал «Страницы памяти» – короткие автобиографические зарисовки – в дополнение к дневникам, начатым в октябре 1923 года. 114 Перелистывая старую переписку с Анкой, он задумал новый проект: эпистолярный роман о любовной связи . 115
Воспоминания об Анке и боль от её утраты стали почти невыносимыми. Эльза уехала в Шварцвальд одна: у него не было денег, чтобы поехать с ней. 116 Он набросал тоскливое письмо Анке, оплакивая их расставание. 117 «Всем людям, которых я люблю и буду любить в жизни, придётся принять от меня меньше любви из-за того, сколько я дарил Анке Сталхерм», — писал он. 118 С другой стороны, он всё больше тосковал по Эльзе:
«Я тоскую по её белому телу». 119 Что-то связывало его с этими двумя женщинами. В обеих он вновь открыл свою мать. Он писал об Анке: «В её любви было что-то материнское», 120 а об Эльзе он говорил, что она была «моей молодой матерью и возлюбленной. Иногда я думаю о ней как о матери ». 121 «Мать добра ко мне», — написал он в тот же день. «Я должен быть благодарен ей почти за всё, что я есть». Он клеймил своего отца
«уникально лишенный стиля», «паб- стратег»,122 «нытик»: Он был
«ворчливый, но в душе добрый »123, «педант, пьющий пиво».
Ранее, в начале года, он характеризовал своего отца как педанта и тирана: «Я не могу понять, почему моя мать вышла замуж за старика
скряга».124
Он всё более апатично участвовал в деятельности группы фелькиш в Рейдте: «Я способен только на широкую политику, так же как и в своей работе могу смотреть только на вещи шире. Повседневная работа меня отталкивает». 125 В отличие от него, его друг Фриц Пранг с энтузиазмом участвовал в её деятельности. Геббельс считал его суетливым фантазёром, «идеалистичным идеологом» со слишком слабым пониманием практической политики, который «неделю за неделей нагружал его всяким хамством» в своём доме. 126 Тем не менее, Геббельса уговорили поехать с ним во Веймар , 127 чтобы посетить конференцию сторонников немецкого фелькиша и национал-социалистов, проходившую с 15 по 17 августа 1924 года, где был заключён хрупкий союз. Он получил название Национал-социалистического движения за свободу Великой Германии. 128
Планы поездки, казалось, рухнули, поскольку Пранг поначалу не смог собрать денег. В любом случае, Геббельс «потерял интерес» к партийному съезду, но, когда деньги всё-таки поступили, он отправился в путь днём 15 августа. 129 Поездка произвела на него глубокое впечатление.