На Рождество Гитлер доставил управляющему делами гау огромную радость, отправив ему переплетённый в кожу экземпляр «Майн кампф» с личной дарственной надписью, в которой он назвал работу Геббельса образцовой. 99 Такие жесты оказали долгосрочное влияние на Геббельса.
Тем временем начались переговоры с целью объединения Северо-Рейнландского и Вестфальского гау в единый «Большой Рурский гау». «Тогда у нас будет группа давления, которая что-то значит», — записал Геббельс в своём дневнике. 100 К 9 января было достигнуто взаимопонимание по всем существенным пунктам с Францем Пфеффером фон Заломоном, руководителем Вестфальского гау; 15 января, посетив Эльберфельд, Штрассер подтвердил достигнутые соглашения. 101
Геббельс принялся за дальнейшее развитие и корректировку своей пророссийской позиции. 15 января он опубликовал в « Nationalsozialistische Briefe» статью на тему «Ориентация: Запад или Восток».
Его решение было недвусмысленным: «Вот почему мы ставим себя рядом с Россией как равноправных партнеров в борьбе за эту свободу, которая означает
все для нас».102
19 февраля он выступил в Кенигсберге с речью на тему «Ленин или Гитлер?», к которой он уже обращался 17 ноября 1925 года в
Хемниц.103 Он распространил текст тщательно подготовленной Кёнигсбергской речи в виде печатной брошюры;104 он потратил недели на доработку окончательной версии.105 Как и прежде, он положительно оценил советские аграрные реформы, но пришел к выводу, что промышленная политика Москвы потерпела неудачу, потому что
«Еврейский вопрос» остался там нерешённым. Именно поэтому — и это была его главная уступка партийной линии — «спасение немецкому народу оттуда не могло прийти […], потому что коммунизм и марксизм, как пособники еврейских биржевых негодяев, никогда не обладали волей к настоящей свободе». С другой стороны, он предсказывал русское «пробуждение».
что привело бы к созданию «социалистического националистического государства». 106
На следующем заседании в Ганновере 24 января рабочая ассоциация рассмотрела проект программы. 107 На этом заседании также присутствовал посланник мюнхенского руководства партии Готфрид Федер. В своём дневнике Геббельс описал приезд Федера — «лакея. Карьериста и первого автора программы движения» — как неожиданный визит, хотя он и уведомил Геббельса об этом в письменной форме. 108 Очевидно, этим описанием Геббельс пытался придать заседанию более драматичный вид. Выступление Федера было «умным, но упрямо догматичным», говорится в дневнике, после чего последовала «бесконечная суматоха дебатов». «И тогда я вмешался.
Россия, Германия, западный капитализм, большевизм — я говорю полчаса, целый час. Все слушают, затаив дыхание. А потом — буря одобрения». По мнению Геббельса, это был решающий поворотный момент:
«Мы победили. […] Штрассер жмёт мне руку. Федер маленький и уродливый. Точка. Точка».
На самом деле рабочая ассоциация согласилась передать предложения, внесенные различными товарищами, «рабочей группе под руководством […] Грегора Штрассера»,
который затем передавал «рассмотренные материалы […] в штаб-квартиру партии для дальнейшего использования». Так что о блестящей победе Геббельса над нежеланным гостем из Мюнхена не могло быть и речи. 109
Решающие дебаты по окончательной программе партии должны были состояться на совещании руководства, созванном Гитлером в воскресенье 14 февраля в Бамберге.
Гитлер, как знал Геббельс, был «в гневе из-за программы». Но это, похоже, его не беспокоило. Он был убеждён, что сможет склонить лидера партии на свою сторону, поскольку совсем недавно получил от Гитлера письмо, которое доставило ему «большое удовольствие»: «У меня на столе целая серия новых его фотографий. Очаровательно!» Геббельс выглядел расслабленным, явно полным оптимизма по поводу результатов Бамбергской конференции:
«Никто больше не верит в Мюнхен. Эльберфельд станет будущей Меккой
Немецкий социализм».110
Но конференция приняла совершенно иной оборот. Потрясённый, он записал в дневнике: «Гитлер говорит. Два часа. Я ошеломлён. Какой Гитлер? Реакционер? Фантастически неумелый и неуверенный. Русский вопрос: мимо цели. Италия и Англия — естественные союзники. Ужасно! Наша миссия — уничтожить большевизм. Большевизм — еврейский заговор! Мы должны стать наследниками России!»
Он нашел столь же ужасающим то, что Гитлер сказал по вопросу о
«Княжеское поселение» – инициатива, выдвинутая Коммунистической партией Германии (КПГ) и поддержанная Социал-демократической партией Германии (СДПГ) с целью экспроприации королевских домов Германии без какой-либо компенсации. 111 В Ганновере рабочая ассоциация высказалась в поддержку запланированного референдума, но, к разочарованию Геббельса, Гитлер занял противоположную позицию: «Княжеское поселение. Закон должен оставаться