Почва, нечто прочное для людей. Производительность, творчество, индивидуализм. Предприятия, тресты, готовая продукция. Транспорт и т.д.
национализирован». Геббельс был убеждён в одном: «Человек, столь полный идей, достоин стать моим лидером. Я преклоняюсь перед более великим человеком, политическим гением!» (Геббельс был настолько впечатлён, что полностью перенял основные идеи Гитлера о смешанной экономике для своей вербовочной листовки.)121 Наконец, Гитлер дал трём делегатам из Рура своё «твёрдое подтверждение» их положения в партии: «И отныне между нами должен быть мир». В то время как Кауфман и Пфеффер вернулись в Эссен, Геббельс ненадолго остановился в Нижней Баварии, чтобы доложить Грегору Штрассеру и выступить с несколькими речами. Именно здесь
Он впервые встретился с помощником Штрассера Генрихом Гиммлером: «хороший малый, очень умный. Он мне нравится». 122
Затем Геббельс вернулся в Мюнхен, где провёл ещё одну долгую беседу с Гитлером. Хотя аргументы Гитлера произвели на него впечатление, он всё ещё не был убеждён. Он считал, что Гитлер «ещё не до конца понял проблему России. Но мне нужно переосмыслить довольно много вещей». 123 Затем они оба отправились в Штутгарт, где оба выступили на нескольких массовых митингах. 124 Геббельс чувствовал, что Гитлер «принял его в своё сердце, как никто другой». Итог поездки был очевиден: «Адольф Гитлер, я люблю вас, потому что вы одновременно и великий, и прямолинейный. То, что называют гением». 125 В последние дни он доложил Штрассеру и попросил его как можно скорее запросить встречу с Гитлером, «чтобы все ваши аргументы были прояснены, и мы могли сотрудничать с полной уверенностью».
с Мюнхеном».126
Вернувшись в Эльберфельд, он написал статью для « Briefe » под названием «Генеральный штаб», в которой восторженно призывал Гитлера создать вокруг себя тесный «круг фюрера», «организацию типа Генерального штаба, воплощающую дух нашего движения»: «Со строгостью и дисциплиной должна быть отобрана группа из лучших, самых смелых и самых самоотверженных. Укреплённые пуританской твёрдостью к себе, они должны укрепить свои сердца для того дня, когда от нас потребуют больше, чем убеждённость: жестокость,
тщательность, уверенность в понимании, ясность видения». 127
22 мая он принял участие в общем собрании членов НСДАП в
Мюнхен, где изменение устава партии укрепило позиции Гитлера в партии, а партийная программа 1920 года была подтверждена как «неизменная». Геббельс был рад, что Гитлер не только выразил свою признательность за развитие событий в Рурской области, но и выразил удовлетворение тем, что «в этом году снова появилось несколько первоклассных ораторов, прежде всего наш друг из Эльберфельда Геббельс». 128
Неудивительно, что это сближение Геббельса и Гитлера вызвало недоверие и подозрения управляющего делами гау в главном управлении Эльберфельда. 129 С его стороны, однако, с начала 1926 года
Геббельс начал все более критически относиться к тому, как Кауфман вел дела гау. 130 Он подозревал, что Кауфман
все больше и больше попадал под влияние Эльбрехтера, товарища по партии, работавшего в тени, и это вызвало чувство зависти со стороны Геббельса. 131 В конце концов, однако, он решил поддержать Кауфмана,
потому что «в глубине своего сердца я люблю его».132
К июню 1926 года разногласия в триумвирате Геббельс-Пфеффер-Кауфман достигли таких масштабов, что реорганизация стала неизбежной. Кауфман обвинил Пфеффера в искажении информации о финансовом положении его бывшего гау во время их слияния. В ходе последовавшего внутрипартийного расследования Геббельс встал на сторону Пфеффера, после чего Кауфман переключил свои атаки на Геббельса.133 В конце концов Геббельсу пришлось с сожалением признать, что Кауфман одержал верх в этом конфликте. Геббельс был склонен считать, что за этими спорами стояли «политические махинации» ведущих партийных товарищей в гау. Он был разочарован , обнаружив, что не может играть никакой роли в реорганизации.134
В середине июня Гитлер прибыл в Рейнско-Рурский регион, чтобы урегулировать спор.
Геббельс, сопровождавший его в этом путешествии, снова был совершенно ошеломлён: «Как оратор, он достигает удивительной координации жеста, действия и слова. Прирождённый демагог! Вы могли бы…
покорите мир с этим человеком».135
На заседании гау 20 июля, в присутствии Гитлера, вопрос о руководстве гау был наконец решён: «Вчера мы назначили Кауфмана гауляйтером», — записал Геббельс в своём дневнике 21 июня. Хотя он и дал позитивные комментарии по поводу результата, резолюция его задела: «Между мной и Кауфманом есть некий раскол. Он не честен».