В течение некоторого времени Гитлер был озабочен гораздо более далеко идущими
Изменения в составе партии. Геббельс отметил в этой связи, что существовал план перевести его в Мюнхен в качестве «генерального секретаря» движения.
Но ходили также разговоры о том, чтобы сделать его гауляйтером Берлина. 136
В начале июля в Веймаре прошёл первый съезд НСДАП. 137 Геббельс выступил – под бурные аплодисменты, как он написал, – с речью о «пропаганде» и обратился к национал-социалистической студенческой организации «Студенты и рабочие». 138 Он был глубоко тронут, услышав слова фюрера на митинге: «Глубоко и мистически. Почти как Евангелие. Содрогаясь, проходишь вместе с ним по безднам бытия». 139
После митинга Геббельс произнёс несколько речей в Баварии, а затем договорился о встрече с Гитлером в Берхтесгадене. 140 В сопровождении различных членов партийной элиты — Рудольфа Гесса, Бернхарда Руста, Грегора Штрассера и других — они вдвоем совершили экскурсии по окрестностям
сельскую местность.141 Заметки Геббельса показывают, что он теперь полностью усвоил аргументы Гитлера. Это относилось как к «социальному вопросу» 142 , так и к
«расовые вопросы»: «Он гений. Естественное творческое орудие божественной судьбы. Я стою перед ним, глубоко тронутый. Вот какой он, как ребёнок, милый, добрый, добросердечный. Как кот, хитрый, умный и ловкий; как лев, рычащий, большой и гигантский. Великолепный малый, человек». Он утверждает, что видел над собой «белое облако, образовавшее форму свастики», когда Гитлер говорил:
«Яркий свет в небе, который не может быть звездой. Знак судьбы!?»143
Гений «Мастера» казался неисчерпаемым: «Он рассуждает о будущей архитектуре страны и является абсолютным мастером строительства; он набрасывает проект новой немецкой конституции. И он – абсолютный государственный деятель!» 144 Прощальным жестом Гитлера стал букет «красных, красных роз», как радостно сообщил Геббельс. 145
Геббельс не мог избежать концентрированного обаяния Гитлера. Благодаря той близости, которая, как теперь полагал Геббельс, полностью установилась между ними, и признанию и похвале, которые Гитлер воздал его работе, человек, которого он два года назад выбрал в качестве своего «спасителя», теперь обеспечивал ему самоутверждение, которого требовал самовлюблённый Геббельс. Что значили политические разногласия по сравнению с этим? Главное было подчиниться гению.
Однако совершенно очевидно, что ухаживание за Геббельсом было частью тактики Гитлера по расколу «северо-западногерманской» оппозиции: дать её сторонникам новые задачи и тем самым ещё теснее связать их с мюнхенским руководством. 1 июля он назначил Штрассера ответственным за пропаганду НСДАП по всему Рейху; Пфеффер уже был представителем СА во время переговоров и должен был занять эту должность с 1 ноября. 146
В том же свете следует рассматривать и предполагаемое «повышение» Геббельса. Сам факт того, что Гитлер столь демонстративно оказывал ему внимание, привел к растущему недоверию со стороны политических друзей Геббельса и подорвал его позиции в Эльберфельде, что, в свою очередь, лишь укрепило его связи с Гитлером.
В начале августа Штрассер и Геббельс переписывались, «откровенно обсуждая наши отношения», но Геббельс всё ещё верил, что сможет «уладить отношения» со Штрассером. 147 23 августа он записал: «Последняя строка: Люди в движении отмечают мой Дамаск. Я преклонился перед Гитлером и Мюнхеном. Сплетник: 1. Штрассер и 2. Зачинщики: Эльбрехтер и Кауфман».
Геббельс ответил своим критикам в открытом письме, опубликованном в Briefe . 148 Революция, сказал он, не была абстрактной «вещью в себе», а
«практический политический шаг на пути к социализму». Твёрдо стоять за «фюрера», который «является орудием божественной воли, формирующей историю»,
не имел никакого отношения к «Дамаску».
В конце августа мюнхенское отделение предложило ему должность исполняющего обязанности гауляйтера Берлина сроком на четыре месяца. Но Геббельс колебался. 149 В середине сентября он отправился в столицу, где действующий гауляйтер Эрнст Шланге и его заместитель Эрих Шмидике пытались убедить его принять эту должность. 150 В середине октября он вернулся в Берлин «с полным сердцем». Его отношения с Эльзой теперь окончательно рушились, что, возможно, ускорило его решение переехать в столицу. 151 Геббельс, после Эльберфельда совершенно не привыкший к хвастовству, явно наслаждался попытками берлинцев завербовать его. После трёх дней в столице он был готов «взять Берлин и править. Точка!» 152 Руководство партии развеяло его последние сомнения в начале ноября во время пребывания в Мюнхене. 153 Как и планировал Гитлер, рабочее объединение северо-западных гауляйтеров