9 ноября 1926 года, в день отъезда из Эльберфельда в Берлин, Геббельс начал новый дневник. На первой странице он написал: «Этой книгой я начинаю…
борьба за Берлин — чем она закончится???»6
Само назначение Геббельса вызвало неодобрение в берлинской партийной организации. «Ажиотаж по поводу зарплаты», о котором договорился Геббельс, привел к тому, что берлинское отделение стало ежемесячно отправлять ему деньги через Мюнхен. 7 Что
Геббельс взял под свой контроль расширенное гау «Берлин-Бранденбург»,
сформированный из бывших гауссов «Большой Берлин» и «Потсдам». Гитлер дал Геббельсу новые полномочия: Геббельс был
«отвечал исключительно ему […] за организационное, пропагандистское и политическое руководство гау»; местные СА и СС также должны были перейти под его «политическое руководство», а их руководители должны были быть выбраны руководством партии по рекомендации Геббельса. 8
Геббельс сначала поселился «у старого доброго Штайгера»: в то время Ганс Штайгер был редактором газеты Berliner Lokal-Anzeiger (Берлинский местный рекламодатель) и активным членом НСДАП, который принимал платных гостей, в основном товарищей по партии, в своем доме на Потсдамер- штрассе.9 Действующим управляющим делами берлинской НСДАП был Франц Гутсмидль:
«Баварец. Добродушный, порядочный, не особенно умный, но чрезвычайно полезный в качестве исполнительного офицера». Однако по мере того, как шли недели, отзывы Геббельса о «порядочном баварце» ухудшались, пока он окончательно не расстался с ним в конце года. 10 Геббельс также унаследовал заместителя гауляйтера Эриха Шмидике и казначея Рудольфа Рема: «Они
трудолюбивые, но безынициативные».11
В день своего прибытия, 9 ноября, Геббельс уже выступал с речью на памятной церемонии в честь Немецкой женской организации (Орден немецких женщин, признанный НСДАП в том году официальной женской организацией партии). Газета «Berliner Tageblatt» раскритиковала его за восхваление Германа Фишера и Эрвина Керна, убийц министра иностранных дел Вальтера Ратенау, как образцов патриотических убеждений. Поскольку эта космополитическая газета в целом практически игнорировала события НСДАП, Геббельс посчитал это высказывание своим «первым успехом». 12
Не случайно Гитлер приехал в столицу именно в те дни, когда его новый луч надежды вступал в должность. На следующий день после прибытия он познакомил его с Бехштейнами. Производитель фортепиано Эдвин Бехштейн и его жена Хелена были ярыми сторонниками Гитлера и использовали их дом для тайных политических встреч. Спустя несколько дней Гитлер снова появился в Берлине и провёл вечер с Геббельсом.13 Последний, не теряя времени, связался со Штрассерами, часто встречался с ними и особенно высоко ценил Грегора: «Хороший, честный Грегор. Он мне нравится» .14
Геббельс, «находясь в по-настоящему воинственном настроении», сразу же окунулся в работу.
Он проводил «консультацию за консультацией, […] обсуждение за обсуждением».
Для представителя мелкобуржуазной среды, выходца из Рейдта, учившегося преимущественно в комфортабельных университетских городах, жизнь в мегаполисе была в новинку. Он разделял предубеждения провинциалов того времени против столицы: «Берлин — город интеллигенции и асфальта»15, «столп беззакония и голого богатства» 16 . Ему потребовалось несколько лет, чтобы избавиться от этих предубеждений по поводу «асфальтовой пустыни» Берлина17 .
Едва прибыв на место, он тут же разослал своим товарищам по партии в Берлине записку резким тоном, не оставляющим никаких сомнений относительно того, кто здесь главный:
«Гау-офис — это рабочее место гау Берлин-Бранденбург, и поэтому его не следует путать с убежищем или комнатой ожидания. […] Гауляйтер доступен только по деловым вопросам». Существовавшие до сих пор в Берлине местные отделения НСДАП были расформированы. Теперь осталось только одно берлинское отделение с отделениями в различных районах. Геббельс также объявил о назначении Далюге, влиятельного главы берлинских СА, своим заместителем гауляйтера.18
На митинге берлинской НСДАП 11 ноября ему удалось выступить против лидера оппозиции: «Хауенштейн, мой шпионский полярный противник, намеревался терроризировать и сорвать митинг вчера вечером; его людям пришлось покинуть зал, и ушло около 50 человек. Я избавился от вечных смутьянов и негативных критиков». 19 На этом, по его мнению, с внутрипартийной оппозицией было «покончено. Для
хорошо и все!»20
17 ноября, в День покаяния и молитвы (Buss- und Bettag), он провел встречу с «лучшими людьми Берлина» и основал, как и в своем старом гау,