с Отто Штрассером и СА.41
4 ноября СА беспрепятственно прошли через Нойкёльн,
что-то, что Der Angriff представил как великий триумф.42 16 ноября
Гитлер выступил в Берлине, впервые на публичном собрании после снятия запрета на выступления в Пруссии: местом встречи снова был выбран Спортпаласт. Позже Геббельс заявил, что это был «величайший успех моей работы до сих пор ». 43 Он отпраздновал выступление вождя под заголовком «Когда Гитлер говорит»: «Там, где упорный труд, знания и образование не могут найти решение, Бог провозглашает его через тех, кого он выбрал говорить от его имени». 44 Даже если такой льстивой похвалой 45 Геббельс, возможно, внес свой вклад в «культ фюрера» в НСДАП, так активно продвигаемый
В Мюнхене было бы ошибочно думать, что пропагандистские усилия Геббельса в столице были сосредоточены исключительно на персоне партийного лидера.
Он сосредоточился на совершенно разных темах, что очевидно из многообразной публичной деятельности гауляйтера: политические вопросы дня; антисемитская агитация, не в последнюю очередь против заместителя комиссара полиции Вайса; постоянное подтверждение «социалистического» характера НСДАП; но прежде всего его собственная «борьба за Берлин» .
На следующее утро после появления Гитлера полиция обнаружила в Ландверканале тело агента СА Ханса-Георга Кютемайера. Полиция предположила, что Кютемайер покончил жизнь самоубийством.47 Национал-социалисты, однако, утверждали, что он стал жертвой коммунистического террора.
Геббельс обвинил полицию и «еврейскую прессу» в сокрытии убийства и пытался превратить Кютемайера в национал-социалистического мученика. 48 Партия назначила награду за голову «убийцы», но полицейское управление запретило вывешивать плакаты с этой целью. 49 Дело обострилось, когда заместитель комиссара Вайс запретил похоронную процессию, и за кладбищем (где Геббельс произнёс траурную речь) произошло столкновение между тысячами национал-социалистов и большим отрядом полиции. 50
Отношения со Стеннесом и его СА в некоторой степени наладились осенью 1928 года. 51 Однако Геббельс не желал брать на себя номинальное руководство военизированными формированиями, в то время как руководство под руководством Франца Пфеффера ревностно пресекало любое вмешательство гауляйтеров в дела СА. Геббельс считал такое положение дел в корне ошибочным: «Как я могу взять
ответственность за дела, которыми управляют другие органы власти?» Хуже того, «босс выбирает лёгкий путь, оставаясь в стороне и перекладывая всё на плечи ответственных лиц . И мне всегда приходится нести ответственность».
В начале декабря он достиг взаимопонимания с Пфеффером, которого он
с определенной долей скептицизма 53 было отнесено к утверждению , что «руководитель СА будет направлен с согласия гауляйтера». 54 На конференции руководства
НСДАП, который состоялся в Веймаре в январе 1929 года, эта позиция Геббельса была в целом принята. 55 Тем не менее, он оказался в затруднительном положении, как он признался в январе после разговора с молодым лидером СА Хорстом Весселем, который настаивал на большей «активности»: «Если мы
Если он станет более активным в Берлине, наши начнут громить всё вокруг. А потом Исидор с удовольствием запретит нас». 56 Его отношение к Стеннесу оставалось скептическим. В конечном счёте, он считал бывшего капитана полиции «буржуа», который, несомненно, мог бы организовать путч, но не обладал достаточной смелостью и беспощадностью, чтобы начать революцию. 57
Хотя НСДАП все еще была не более чем отколовшейся партией со скромными результатами на выборах, был один смысл, в котором она преуспела: теперь она была единственной радикальной правой организацией, сохранившейся в Берлине, и ее структуры постепенно укреплялись, даже если положение СА внутри партии в целом все еще оставалось проблематичным.58 «Дни Гау»
Введённая Геббельсом система сыграла важную роль в укреплении организации: примерно раз в месяц гауляйтер собирал всех ведущих партийных чиновников. В декабре он отметил, что в Берлине постепенно формируется «руководящий состав», не в последнюю очередь благодаря успешной работе национал-социалистического функционера Рейнгольда Мухова, назначенного начальником административного отдела в июле 1928 года. 59