Следуя образцу Германской коммунистической партии (КПГ), Мухов
Ввела систему уличных ячеек, возглавляемых гражданскими членами партии; таким образом, члены СА были освобождены от организационной работы партии и получили возможность заниматься другими делами. К началу 1930 года берлинская НСДАП
могли рассчитывать на более чем девятьсот уличных ячеек, координируемых сорока секциями.
Уличные ячейки прежде всего выполняли детальную агитационную работу: например, они распространяли «блочные газеты», выпускавшиеся самостоятельно самими секциями. В этой системе на партию работало двенадцать сотен функционеров.60 В 1929 году, чтобы сформировать второй компонент организации гау — снова следуя модели КПГ — Мухов
Началась работа по созданию ячеичной структуры в промышленности. Из этих — поначалу медленных — начинаний система национал-социалистических промышленных ячеек превратилась в организацию служащих НСДАП. 61
Цена, которую пришлось заплатить за этот постоянно растущий политический успех, была...
То, чего желал сам Геббельс, — постепенная изоляция от своих партийных друзей, в конечном итоге приведшая к одиночеству. Если в начале своего пребывания в Берлине он завязал дружеские отношения с различными товарищами по партии, то теперь он гораздо больше заботился о сохранении дистанции. К октябрю 1928 года единственные два человека
Друзьями он считал Ганса Герберта Швейцера и его водителя Альберта Тонака. Пять дней спустя он даже написал, что у него «нет друзей». «Все предъявляют претензии ко мне, — жаловался он несколько недель спустя, — но я ни к кому больше не предъявляю претензий. Наверху одиноко!» Более года спустя он почувствовал, «насколько одиноким я стал. Но, возможно, это и к лучшему». 62 В августе 1931 года он объяснил коллеге, «почему у меня нет близких друзей в гау. Я и так часто разочаровывался. Бизнес и дружба несовместимы». 63
OceanofPDF.com
ГЕББЕЛЬС И ЖЕНЩИНЫ
Многочисленные интрижки, которыми Геббельс занимался с весны 1928 года, в период возрождения берлинской партии и укрепления партийной организации, не смогли преодолеть его одиночество. Впрочем, все эти интрижки затмевались возобновлением отношений с Анкой, которую он всё ещё боготворил.
В марте его бывшая девушка неожиданно навестила его, чтобы сказать, как она несчастна. Её муж, его давняя соперница Мумме, изменил ей. Она сидела дома с маленьким четырёхлетним сыном, «нелюбимая и безрадостная». В Геббельсе прежние чувства мгновенно вспыхнули: «У тебя в жизни одна большая любовь. Всё остальное — обман или сделка: мою звали Анка». 64 Несколько недель спустя они встретились в Тюрингии, 65
и через несколько дней после этого она вернулась в Берлин: «Анка любит меня, я люблю ее, никто из нас об этом не говорит, но мы все равно это знаем». 66
В апреле он встретил Анку в Веймаре. Вечером, когда они сидели вместе в винном баре, появился её бывший любовник, художник. Геббельсу пришлось выслушивать истории, рассказываемые этим «ужасом»: «Он пацифист и милитарист, антисемит и еврейский вассал, демократ и аристократ, восхищается Востоком и восхваляет классицизм. Ужасное скопление. И полон ревности». В довершение всего, Анка встала на его сторону против Геббельса: «Я сдаюсь. Я слишком хороша, чтобы быть просто хвостом неудачного брака, даже если её зовут Анка. Прощай, Анка! Ты будешь погублена грехом или увязнешь в мирской жизни. Мне жаль тебя. Но, видимо, ничего не поделаешь». Когда Анка через несколько дней появилась в Берлине, он отверг её. Но через две недели они снова встретились в Веймаре и примирились. 67
Воссоединение с Анкой бросило тень на его отношения с Тамарой ,68 которая открыла ему через несколько недель после того, как его страсть к Анке вспыхнула с новой силой, что она теперь «с евреем Арнольдом Цвейгом».69 Эти отношения теперь закончились, насколько он мог судить, потому что «с тех пор, как я увидел
«Анька, красота всех остальных женщин меркнет на моих глазах».70
Геббельс теперь постоянно влюблялся, причём в самых разных женщин, часто заводя по две-три связи одновременно. Прежняя любовь к Анке вспыхивала снова и снова, но он не мог заставить её уйти от мужа. Похоже, он как можно дольше держал роман с Анкой в подвешенном состоянии, чтобы отомстить за её прежнюю неверность.
И всё же он не хотел связывать себя с другими любовницами, потому что все его романы были в тени Анки. Его поведение, естественно, вызывало ревность и приводило ко многим слёзным вечерам. Но он не мог и не хотел сопереживать пострадавшим женщинам. Для него имело значение только одно: его душевное состояние. Он убедил себя, что над всеми его отношениями висит некая внутренняя трагедия, и во всём виновата Анка. Эта трагедия, к которой он постоянно возвращался, была частью его самодраматизирующего повествования: ожидая блестящей карьеры, он должен был принести эту жертву, а женщины должны были разделить его участь.