Центральным элементом этого сотрудничества было предложение «Стального шлема» о формировании единого фронта правых националистов и организации плебисцита для внесения фундаментальных изменений в конституцию: полномочия парламента должны были быть переданы президенту Рейха, а Веймарская демократия превратилась в авторитарное государство.1 Геббельс боялся, что если Гитлер поддастся на уговоры «Стального шлема» и поддержит то, что он, Геббельс, считал «бессмысленным референдумом», то фюрер станет слишком глубоко
втянуты в правый оппозиционный фронт, и возможности НСДАП для
действие будет значительно сокращено.2
24 марта Геббельс записал в дневнике: «Я боюсь повторения событий 9 [19] ноября 23 года. Ничто не связывает нас ни с правыми, ни с левыми. В конечном счёте, мы стоим совершенно одни. И это хорошо. Мы не должны утратить своё собственное превосходство в оппозиции». Особенно его беспокоило то, что «босс не отвечает ни на какие запросы». Но в конце месяца он с облегчением отметил, что Гесс заверил его от имени Гитлера, что между партией и «Стальным шлемом» не будет ничего, кроме «дружеских отношений», и «не может быть и речи о том, чтобы поддерживать безумную политику альянса. Особенно это касается плебисцита». 3 Но лишь немногие
Спустя несколько дней его тревога вернулась, прежде всего из-за весьма благосклонного отношения « Фёлькишер Беобахтер» к «Стальному шлему». Комментируя разговор с Хорстом Весселем, он писал: «Мюнхенский круг порой невыносим. Я не готов идти на плохой компромисс».
[…]. Иногда я сомневаюсь в Гитлере. Почему он не говорит?
наружу?»4
Во время своего следующего визита в Берлин Гитлер сумел его успокоить: «Он тоже самым резким образом отвергает плебисцит и даже написал о нём резкую критику. Ни о каком сотрудничестве не может быть и речи» .
Геббельс считал, что «довольно грубое письмо», написанное Гитлером6 главе «Стального шлема» Францу Зельдте, было не совсем адекватным: «Мы намерены быть и оставаться революционерами» 7 . В мае он демонстративно опубликовал две редакционные статьи, осуждающие «реакционеров» 8 . В мае, наконец, Гитлер раскритиковал план плебисцита в меморандуме, «который был на удивление прямолинеен в адрес буржуазной партийной черни»9. На тот момент Геббельс был удовлетворен.
Он продолжал полемизировать против «единого фронта патриотов Дауэса»10
намек на то, что в 1924 году некоторые члены ДНВП
Парламентская партия проголосовала за план Дауэса, первое международное соглашение о реструктуризации репарационных выплат. Он также отказался участвовать в крупномасштабном мероприятии, организованном правыми националистами, мотивируя это тем, что не хотел сотрудничать с «партиями и людьми, которые сказали «да» Версалю или плану Дауэса, поскольку это означает, что они приняли ложь о виновности в войне и, по всей видимости, неспособны вести честную кампанию против…
11 Но в то же время началось новое плебисцитное движение
правые националисты, призывающие к проведению петиции о проведении референдума по плану Янга, принятому правительством Рейха 21 июля, который был разработан с целью сделать выплаты немецких репараций более управляемыми, но который, по мнению националистов, фактически служил бы гарантией осуществления выплат и закрепил бы репарации на месте.
В начале июля Гитлер выступил на митинге студентов-националистов в Берлине; во время этого визита он заявил о своем намерении «вступить в ряды немецких националистов» на плебисците против Версаля и Юнга.12 Краткая запись в дневнике за тот день скрыла сокрушительное поражение Геббельса: «Хотя условия предложенной петиции были изменены, НСДАП
тем не менее вступил в союз с «реакционерами», которых он так не любил.
Однако он подозрительно быстро увидел в этой неудаче и положительную сторону:
«Но мы возьмем под контроль и сорвем маску с ДНВП. Мы достаточно сильны, чтобы доминировать в любом альянсе».
9 июля 1929 года Альфред Гугенберг, глава DNVP, Зельдте «Стального шлема», Гитлер и тайный советник Генрих Класс, лидер Всегерманского союза (Alldeutscher Verband), создали «Имперский комитет по петициям немецкого народа», фактически представлявший собой всеобъемлющую организацию с административной сетью, охватывающей весь Рейх, единую агитационную площадку для всех объединённых правых националистов. 13 Геббельс , чей Ангрифф не удостоил вниманием создание комитета, был настроен не слишком воодушевлённо. «Наша задача теперь — убедиться, что нас не обманут, и убедиться, что мы отвечаем за всю эту компанию, а остальные за нами». 14