Неприличная поспешность Геббельса, несмотря на все его возражения, присоединиться к «единому фронту патриотов Дауэса», объяснялась главным образом тем, что Гитлер дал ему понять, что ему, Геббельсу, суждено сыграть роль его ближайшего соратника и доверенного лица. Геббельсу также льстило, что Гитлер посвятил его в свои планы на будущее: 5 июля у них состоялся долгий разговор «о будущей конституции». Дневниковые записи Геббельса за этот день – один из редких документов до 1933 года, где Гитлер высказывается о своих планах по устройству государства после предполагаемого «захвата власти». В целом он избегал преждевременных уз в этом отношении публичными или внутрипартийными заявлениями. По словам Геббельса, Гитлер хотел «трёхсторонней» структуры: во-первых,
избранный парламент, который будет проводить дебаты, но не принимать решения; во-вторых,
«сенат из примерно 60–70 членов […] будет расширен путем кооптации»,
где «после уточнения в ходе обсуждения эксперты» принимали бы решения «под свою ответственность»; в-третьих, «корпоративный парламент по экономическим вопросам». В целом Геббельс был согласен с этими планами, хотя и сомневался: «Нужен ли политический парламент, должны ли быть всеобщие выборы в него, не станет ли сенат в конечном итоге косным и бескровным?» 15
В конечном счёте, изменение отношения Геббельса к союзнической политике Гитлера вполне могло быть обусловлено перспективой стать главой рейхспропаганды с базой в Мюнхене, которую Гитлер предлагал ему примерно в конце мая, а затем снова в начале июля. Он размышлял об этом назначении как минимум с апреля.
OceanofPDF.com
Сближение со Штрассером
Скептицизм Геббельса относительно курса, проводимого руководством партии, весной 1929 года показался целесообразным восстановить отношения со Штрассером и «левыми».
крыло партии. В начале марта он согласился со Штрассером, что Гитлер должен быть более решительным в отношениях с СА. 16 Более того, Геббельс критиковал стиль руководства Гитлера в беседах с друзьями по партии и призывал назначить заместителя и других «представителей» лидера партии, которые бы взяли на себя часть его бремени. В этой связи он также дал представление о том, как он видит своё будущее в партийном руководстве: «Моя работа — пропаганда и информация. Сфера культуры и образования. Это то, что мне подходит и что мне нравится». 17
В конце апреля, возвращаясь на поезде из Берлина в Дрезден, Грегор Штрассер и Геббельс воспользовались возможностью
– теперь уже в совершенно «дружеской» атмосфере – для долгой беседы. Они пришли к взаимопониманию по целому ряду политических вопросов, в том числе и по теме пропаганды: «В ставке Рейха должно быть новое назначение. Я – единственный возможный кандидат». 18 Согласие Штрассера по этому вопросу было особенно важно, поскольку лидер национал-социалистов Нижней Баварии отвечал за пропаганду Рейха до конца 1927 года, после чего стал главным партийным организатором Рейха. Чтобы публично задокументировать это сближение, Геббельс опубликовал статью в « Nationalsozialistische Briefe» под названием «От хаоса к форме». В этом издании, для которого он не писал с 1927 года, когда его освободили от редакторской должности, он уверенно заявил: «Мы придаём столетию осмысленную форму». 19
Идея назначить Геббельса руководителем пропаганды Рейха, возникшая во время поездки по железной дороге в Дрезден, была принята Гитлером в последующие месяцы как его собственная. Дважды, в конце мая и начале июля, он предлагал Геббельсу назначить его руководителем пропаганды. Это предложение было связано с предположением, что Геббельс будет проводить много времени
в Мюнхене, имея там вторую базу. Однако вместо того, чтобы сразу согласиться, Геббельс попросил время на размышление . 20 Однако к концу июля он уже предполагал, что фактически займет пост директора пропаганды к сентябрю . 21 Он также начал активизировать пропагандистскую деятельность своего гау и в июне создал соответствующий местный отдел под руководством Георга Штарка. 22
Во время съезда партии в Веймарской республике, который длился с конца июля по начало августа, он обнаружил, что циркулируют слухи о его намерении переехать в Мюнхен, тем самым оставив свой пост в Берлине. Он сразу же заподозрил, что эта ложь – уловка Отто Штрассера, который стремился лишить его власти в Берлине. Возможно ли, что за этим манёвром стоял Гитлер? Если да – что он, однако, считал маловероятным – то он был готов бросить «всё это дело». 23 Но Гитлеру удалось его успокоить: о том, чтобы он оставил свой берлинский пост, и речи не могло быть. В конце концов, его успокоило «превосходное резюме».