«мятеж». 18 В середине того же месяца он встретился с Пфеффером, который «наверняка должен был понять», что СА «перегнули палку в этом вопросе
номинаций».19
Восстание СА должно было открыто вспыхнуть в конце месяца. 27 августа Геббельс услышал «первый доклад о готовящемся мятеже СА». Его первой реакцией было непонимание: «Они предлагают предъявить нам ультиматум [выдвижение кандидатов в парламент] и наброситься на нас, если не добьются своего. В самый разгар битвы. […] Стеннес прячется за кулисами, как паук ».²0 Несколько часов спустя — несмотря на тревожные новости, он отправился на предвыборное мероприятие в Дрезден — он узнал, что «дело хуже, чем я опасался. Лидеры «Штандарта» объединили силы и открыто восстали против гау и Мюнхена».
Вернувшись в Берлин, на следующий день он записал: «Ужасное разочарование.
Переговоры со Стеннесом. Он беззастенчиво заявляет свои требования: три номинации.
Деньги, политическая власть». Стеннес открыто угрожал сорвать мероприятие, запланированное на следующий день в Спортпаласте. Геббельс принял решение:
«Сделай вид, что сдаёшься. Отомсти 15 сентября». К сожалению, его ждала ещё одна командировка, на этот раз в Гамбург. После множества безуспешных попыток ему наконец удалось дозвониться до Гитлера. Но телефонный разговор принял разочаровывающий оборот: Гитлер «совершенно не понял ситуацию. Отнёсся к ней слишком легкомысленно».
Только что вернувшись в Берлин, 29 августа он записал: «Хаос. Ударный отряд из 4-го стандарта решил разгромить наш офис и избить Вильке и Мухова. Мне потребовалась вся моя власть, чтобы убедить их. Стеннес умышленно позволяет делу дойти до критической точки, а затем понимает, что он не в себе».
В сложившихся обстоятельствах Стеннес был готов пойти на компромисс: «Его требования уменьшаются с каждым часом. Бесконечные телефонные звонки в Мюнхен.
Гитлера не достать. А остальные — болваны.
Геббельс решил последовать совету Стеннеса и обратиться к СА тем же вечером. Как сообщал Der Angriff , он использовал мероприятие в Спортпаласте, чтобы «призвать к ответу распространителей слухов, получающих еврейское жалованье и пытающихся посеять раздор в рядах национал-социалистов накануне выборов». Более того, он вырвал у Стеннеса заявление, которое опубликовал в Der Angriff: «Слухи о мятеже берлинских СА…»
«всё это ложь»; СА «лояльно поддерживали партию и её лидера». 21 Геббельс считал данное Стеннесу обещание недействительным, поскольку оно было получено «по принуждению и, следовательно, недействительно».
На какое-то время всё, казалось, успокоилось – во всяком случае, Геббельс был полон решимости не позволить берлинскому кризису разрушить его предвыборный план, поэтому 30 августа он отправился в Бреслау. Можно подумать, что в эти бурные дни его внешние обязательства были вовсе не нежелательны, поскольку они не давали ему увязнуть в берлинской трясине. Во время последнего кризиса Стеннеса, летом 1928 года, он даже не счёл нужным прервать свой отпуск в Баварии. Однако той ночью в Бреслау он получил тревожные, если не сказать совершенно неожиданные, новости: «СА штурмом взяли и разрушили здание. Эсэсовцы обороняют, двое раненых». Он решил вернуться в Берлин. Там в полдень он встретился с Герингом и Гитлером: последний приехал из Байройта. Вечером они вместе посетили питейные заведения СА.
Хотя Гитлера повсюду «встречали с энтузиазмом», преобладающее
«настроение было подавленным».
Поздно вечером к нему нанесён визит, явно неожиданный:
«Около десяти часов вечера ко мне домой приезжают берлинские руководители СА — Гитлер с ними беседует. Он не в форме». Появились признаки того, что атмосфера накаляется: «Вульгарное поведение этих людей. Они ему всё объясняют». Геббельс не удержался и добавил: «Во многом они не совсем неправы. […] Бедный Гитлер! Вот цена, которую приходится платить за годы халатности».
В конце концов Стеннес тоже имел беседу с Гитлером; она продолжалась до рассвета, но не принесла никаких явных результатов.
В то утро Геббельсу предстояло еще раз явиться в суд: он был приговорен к шести неделям тюремного заключения и штрафу в 500 марок за неоднократные клеветнические высказывания в адрес заместителя комиссара полиции Бернхарда Вайсса.22
«Во время перерыва обратился к Гитлеру, который находится у Геринга. Новая ситуация. Я призываю к примирению, иначе нам грозит катастрофа. Мятеж уже распространяется на сельскую местность». Решение было принято в четыре часа дня: Гитлер уволил Пфеффера, сам принял командование СА и одновременно издал указ об улучшении финансов СА, которое должно было финансироваться за счёт специальных партийных сборов.23 Руководство СА приняло предложение в тот же день, и Геббельс попытался представить компромисс, достигнутый в последнюю минуту, как поражение СА: «Революция происходит в закрытых помещениях. *1