Несколько дней спустя, после настойчивых призывов газеты «Der Angriff» к этому, национал-социалисты организовали новые беспорядки во время показа фильма на западе Берлина. 53 На Виттенбергплац Геббельс обратился к более чем двадцати тысячам сторонников, по его собственным оценкам ( берлинская газета «Lokalanzeiger» оценивала толпу примерно в пять тысяч). Образовалось шествие демонстрантов, которым удалось прорвать полицейское ограждение и выйти на Курфюрстендамм. 54 Та же сцена повторилась на следующий день. На этот раз полиция применила силу, чтобы разогнать демонстрантов — Геббельс подсчитал, что их было сорок тысяч.
пытаясь получить доступ к Курфюрстендамм, и в конечном итоге закон
Офицеры выхватили оружие. На следующее утро главный комиссар полиции запретил демонстрации. Геббельс был в восторге: «Наши простые национал-социалисты диктуют действия правительства». 55 В конце концов, фильм запретили на том основании, что он «представлял угрозу престижу Германии» — для Геббельса это был «триумф»: 56 «Республика в ярости от победы нашего фильма. […] В глазах общественности мы — сильные люди». 57
Новый год начался с новых актов насилия со стороны СА. 3 января гауляйтер сделал лаконичную запись в дневнике: «Два рейхсбаннера застрелены нашими людьми. Это вызывает уважение. Остальные начинают теракты; мы действуем только в целях самообороны». Просмотр фильма « Африка» в тот же день, похоже, укрепил его уверенность в правильности своего решения: «Борись, борись — вот клич твари. Нигде нет мира, только убийства, только убийства, всё ради выживания. Как со львами, так и с людьми. Только у нас не хватает смелости открыто признать, как обстоят дела. В этом отношении дикие животные — лучшие люди».
Примерно в середине месяца Гитлер заверил его, что партия в целом в хорошем состоянии; однако существовала «опасность, что всё затянется слишком долго, так что партия может потерять свою динамику и заглохнуть. Ответ — повысить уровень активности ». 58 Это было одобрением метода работы Геббельса. Несколько дней спустя, 22 января, дебаты с коммунистическим политиком Вальтером Ульбрихтом в зале Фридрихсхайна закончились дракой. 59 Vossische Zeitung сообщила , что беспорядки «не были похожи ни на что, что когда-либо видели на политическом митинге»: более 100 человек
были ранены.60
Беспорядки стали прелюдией к целой серии вспышек насилия, о которых в течение следующих нескольких дней сообщала газета «Der Angriff» . Одно за другим общественные места становились ареной ожесточённых стычек в закрытых помещениях. «Der Angriff», естественно, обвиняя оппозицию, заявил, что это «открытая гражданская война»; необходимо применить силу для противодействия «кровавому террору коммунистов». 61 «Бросайте оружие!» — гласил заголовок редакционной статьи в газете «Vossische Zeitung» , посвящённой ожесточённым столкновениям между национал-социалистами и коммунистами, произошедшим в выходные дни в начале февраля. 62
В связи с расширением присутствия СА Геббельс счёл целесообразным вновь наладить более тесные связи со Стеннесом. В январе он пригласил Стеннеса и его
жену на вечернюю встречу в его новой квартире и выразил удовлетворение тем, что «стал гораздо ближе к лидеру СА». 63 Но несколько дней спустя, на параде СА, Стеннес снова вызвал подозрения Геббельса.64
Тем не менее, он поддерживал попытки Стеннеса вернуть берлинское СС
однозначно под его контролем. 65 В феврале двое мужчин провели дополнительные переговоры, после которых пришли к соглашению по основным вопросам: «Мы формируем партнерство.
СА и я. Это сила». 66
В то время как он делал подходы к СА и следовал все более
Проводя радикальный курс, Геббельс всё больше дистанцировался от Геринга, которому отводилась особая роль в столице, прежде всего в налаживании контактов с националистической и консервативной элитой. С начала года его жалобы на Геринга стали более громкими. Тем не менее, в течение 1930 года, после многих трудностей, Геббельсу, по крайней мере, удалось установить с ним приемлемые личные отношения.67 В апреле 1930 года они даже вместе отправились в отпуск в Швецию.68
В начале января 1931 года, сразу после незначительного спора, вызванного желанием Геринга не допустить его на вечеринку с начальником штаба армии генералом Куртом фон Хаммерштейном-Эквордом, 69 Геббельс услышал от общего знакомого, что «Г. снова поддался пороку морфия »70;
Притворившись обеспокоенным, он передал эту информацию Гитлеру две недели спустя. 71
Геббельс жадно собирал негативные замечания и жалобы на Геринга; 72 возражал, что он «слишком много снобничал в чужих кругах»; критиковал Геринга за посещение двора изгнанного кайзера («что для нас значит Дорн?»); и обвинял его в излишнем оптимизме в политических вопросах. 73 В продолжительном разговоре с Гитлером он обнаружил, что они в значительной степени единодушны в своем неблагоприятном мнении о его сопернике, которого Гитлер обвинил в мании величия. 74 В середине марта между Геббельсом и Герингом состоялась откровенная дискуссия, в которой они сначала обменялись серьезными