силой; это разоблачение было крайне неловким для движения, якобы стремившегося к законному захвату власти. 61 Геббельс был не единственным, кто задавался вопросом, не планирует ли Брюнинг «перебежать в СДПГ». 62 В то же время, будучи гауляйтером Берлина, он обнаружил, что хватка прусских властей крепка как никогда. 1 декабря газета «Der Angriff» была запрещена на неделю, и только 8 декабря, когда министр внутренних дел Пруссии ввёл ещё один недельный запрет, газета вышла в свет. 63
С одной стороны, правительство Брюнинга таким образом создавало угрожающий фон; с другой стороны, оно чувствовало себя обязанным прислушаться к НСДАП. В итоге, к концу года, правительство столкнулось с всё более неотложной задачей.
проблема: как справиться с приближающимся окончанием семилетнего срока полномочий президента, который должен был истечь весной 1932 года? 64
После зондирования 65 руководства НСДАП и Гугенберга, 5 января Гинденбург наконец разрешил Брюнингу начать переговоры с партиями о продлении его президентства. 66 С этой целью Брюнинг вел переговоры с делегацией НСДАП во главе с Гитлером, 67 но последний поднял вопрос
«конституционные возражения» против этих предложений, таким образом пытаясь представить канцлера президенту как человека, готового оттеснить главу государства
в нарушение конституции.68
Тактика, которой придерживался Гитлер, прослеживается в записи в дневнике от 12 января. Геббельс всегда был в курсе этих обсуждений:69 «Хозяин посылает Гинденбургу краткую меморандум с конституционными оговорками по поводу предложения Брюнинга. Идея состоит в том, что в результате старый джентльмен сегодня заявляет, что считает маршрут Брюнинга невозможным. Это убивает Брюнинга». Но план провалился. Гинденбург ещё не был готов отстранить Брюнинга, и манёвр закончился сокрушительным поражением.70 С другой стороны, теперь возник вопрос, примет ли Гитлер вызов и выступит против Гинденбурга на предстоящих президентских выборах.
18 января 1932 года Геббельс отправился с Магдой в Мюнхен, где они
Вечером встретился с Гитлером. И снова, при виде Геббельсов,
От счастья Гитлер впал в сентиментальное настроение: «Гитлер трогательно рассказывает о своей юности. О строгом отце и доброй матери. Она была точь-в-точь как моя мать. Вот почему моя мать занимает особое место в его сердце. Мой дорогой Гитлер, которого мы оба, Магда и я, очень любим». 71
На следующий день пара посетила Гитлера в его квартире, чтобы обсудить
«Вопрос о президентстве Рейха». Геббельс смог сказать ему, что незадолго до отъезда из Берлина он узнал от Арно Кригсхайма, одного из ведущих функционеров Рейхсландбунда, что его организация не будет поддерживать Гинденбурга.72 Но Гитлер не мог решиться баллотироваться.
Записи в дневнике Геббельса показывают, как трудно было убедить партийного лидера, терзаемого мрачными чувствами, принять политическое решение. Вечером, на частном приёме, Гитлер «говорил о вопросах брака»: «Он чувствует себя очень одиноким. Тоскует по женщине, которую не может найти. Переезды и…
Трогательно. Магда ему очень нравится. Надо найти ему хорошую жену.
Кто-то вроде Магды. Тогда у него будет противовес всем этим мужчинам».73
В это время Геббельс проводил много времени с Гитлером: «Обсуждали и строили планы на будущее. Босс предлагает мне мою будущую должность: хочет, чтобы я стал министром народного образования. Кино, радио, школ, университета, искусства, культуры, пропаганды. Затем добавится прусское министерство культуры. Огромный проект». 74 Через несколько дней он услышал новость о том, что сформирован «комитет Гинденбурга» для переизбрания действующего президента. Геббельс нетерпеливо заметил: «Гитлер слишком долго тянет. Брюнинг в конечном итоге поставит ему мат». 75 После определенного количества тактически мотивированных
После колебаний,76 во время визита в Берлин 22 февраля Гитлер «наконец-то» дал ему разрешение выдвинуть свою кандидатуру. Геббельс сделал это тем же вечером на мероприятии в Спортпаласте. Его комментарий о том, что «Стальной шлем» и НННП выдвинули своего кандидата — заместителя лидера «Стального шлема» Теодора Дюстерберга, — в тот же день был оптимистичным:
«Гарцбургский фронт», который он так не любил, оказался неэффективным.77
23 февраля Геббельс выступил в Рейхстаге с речью, содержание которой он заранее согласовал с Гитлером; речь была задумана как расплата с правительством Брюнинга. Когда он в конце концов обрушился на президента, обвинив его в поддержке «партии дезертиров», в рядах СДПГ (в адрес которой и был направлен этот выпад, в числе членов которой было много ветеранов войны и инвалидов боевых действий) поднялось возмущение. Председатель Рейхстага Пауль Лёбе прервал заседание и, проконсультировавшись с консультативным комитетом палаты представителей, отстранил Геббельса от дальнейшего участия в заседании на том основании, что он оскорбил главу государства. От имени центристских партий Эрнст Леммер зачитал заявление, дистанцировавшее их от Геббельса;79 затем слово взял социал-демократ Курт Шумахер, чтобы упрекнуть национал-социалистов и, в частности, их главу пропаганды Геббельса: «Если мы в чём-то и признаём национал-социализм, так это в том, что ему впервые в немецкой политике удалось тотально мобилизовать глупость» .80