Все любят других в отношении себя! И общаются не ради собеседника, и дружат не ради друга! Ради себя всё делают… Например, Гошу все любят за то, что он, видите ли, всех понимает и никого не судит – ногу на отсечение. Придёшь к нему и узнаешь, какой ты хороший. Сёму все любят за его необычность: он всех считает странными и не понимает, что странный-то, на самом деле, он. Хотя, честно говоря, в последнее время ты, старина, под шаблон подгоняешься. Смотри, как бы чего не вышло.
Кстати, о Сёме! Он-то, он-то как любит! Это же целая картина, друзья мои, це-ла-я кар-ти-на! Здесь не только биология, возрадуйся, Георгий: здесь ещё и ох какое самолюбование. Трижды видел его пассию и уверенно вам объявлю, что она – вылитый Сёма, только девочка. Вот так вот получается. Ты, Семён, не сердись, я твой выбор полностью одобряю: нет разницы, какая там у неё душа, главное, чтобы нравилась тебе. А уж если девушка на себя любимого похожа, то какие же могут быть сомнения? Ха-ха-ха.
А на самом деле, оставим это. Вы, может, меня и не понимаете, а я уже целую тираду развернул. Скажи-ка лучше, Гоша, ты сам-то любил?..»
Глава 5. К сожалению, не замечено
Апатов всё так же лежал на койке и всё так же припоминал; ему казалось, что какая-нибудь деталь может оказаться решающей в его, с позволения сказать, биографии. «Что если без неё паззл возьмёт и не сложится? Нет, раз уж я решил думать, то… надо думать порядком… Какой же тут порядок, интересно знать? Чепуха какая-то, а не порядок. И всё-таки…» Он заложил руки за голову и прикрыл глаза.
Что-то начало проясняться в его голове, придавившей большие и шершавые ладони. Припоминалось.
Через три дня (почему-то наш герой запомнил точное число) после того, как Сёма познакомил двоих своих друзей, произошёл ещё один интересный разговор. Апатов тогда лежал на диване и лениво читал. Ему неумолимо хотелось спать, но он как будто чувствовал, что сейчас – не время. И как раз в секунду, когда он был готов сдаться и заснуть, в дверь позвонили. Апатов вскочил и побежал открывать с мыслью: «Странные новости. Кто бы это мог быть?» А время для посещений выбрали действительно неудобное. Воскресенье, около 11 утра, когда все беззаботно спят и всячески наслаждаются своим существованием.
– Гоша? – удивился Апатов, отворив дверь и увидев знакомое лицо, но тут же принял самый дружелюбный вид.– Хотя чего это я удивляюсь! Во сколько сегодня встал?
– В семь,– улыбнулся Гоша, пожимая руку друга.
– Ну проходи, чего встал-то? Сейчас чаю заварю…
Сёма заварил и, внося чашки в просторную гостиную, застал Радина за рассматриванием интерьера. Гость стоял в центре комнаты и увлечённо смотрел на картины над декоративным камином. Их было две. И выглядели они почти одинаково. На первой – Петербург, и на второй – Петербург. Те же здания, тот же угол – на обеих, даже свет точно так же падал. Но вот нарисовал художник так, чтобы на одной картине была ночь, а на другой – день, на одной – солнце, а на другой – луна.
– С творчеством знакомишься? – спросил Апатов, ставя чашки на прозрачный, чистейший стеклянный столик.
– А? – будто не слышав вопроса откликнулся Гоша.
– Человек, у которого мы эти картины купили, по одной не продавал. «Либо две берите, либо проваливайте», говорит. Торгашеская душа, что с него взять. Хорошо хоть, что красиво… Ты зачем пришёл-то, Гоша?
– Да, точно,– он наконец отвлёкся от картин и вспомнил.– Поговорить с тобой хотел, Сёма. Есть одна вещь, которой я должен с тобой поделиться. По-хорошему, ещё тогда надо было сказать… После прогулки. Но как-то духу не хватило. Да и говорить особо не хотелось…
– Что за вещь? – заинтересовался Апатов.
– М-м-м… Ну ты знаешь, у меня всё время эти проблемы с началом разговора, поэтому скажу как есть. Я здесь из-за Паши.
– Из-за Паши? Глевского что ли?
– Да, из-за него.
– Ха-ха, не понравился тебе этот товарищ, правда?